— Конечно, вы можете сдать повторные анализы и выслушать мнение другого врача, — спокойно ответила доктор Дженкинс. — Но я настоятельно рекомендую вам позволить нам положить Меган в больницу сегодня. Вам не стоит ждать.
Майкл встал и принялся ходить кругами по кабинету. Он выглядел так, будто хочет что-нибудь ударить.
— Все очень плохо? — спросила я. — Времени нет?
В глазах врача таилась уверенность, которая в какой-то степени меня успокоила.
— Конечно, время есть, — заверила она. — Но очень важно начать лечение немедленно. Также важно, чтобы вы были настроены положительно. Вам предстоит сложная битва, но вы не должны терять надежды. Процент излечившихся от лейкоза детей составляет более семидесяти пяти. Как только мы примем её на лечение, то разработаем самый эффективный план терапии. Она сильная девочка. Мы сделаем все, что сможем, чтобы вылечить её.
Когда я заговорила, мой голос невольно дрожал:
— Спасибо.
Я встала и словно в забытьи вышла из кабинета, оставив Майкла разговаривать с доктором. Я всё думала, как же объясню происходящее Меган.
Никто не способен сказать или сделать что-либо, способное облегчить боль родителя, узнавшего, что у его ребенка рак.
Самое большое желание каждого родителя, его глубочайшая внутренняя нужда — защитить своего ребенка от любого вреда. Такая болезнь, как лейкоз, отбирает эту способность. Нет способа остановить недуг, когда он уже начался, и можно только лишь всецело довериться врачам и медсестрам, не покладая рук работающим над спасением жизни ребенка. Родитель чувствует себя беспомощным, испуганным, убитым горем и озлобленным. Иногда думает, что все это происходит не по-настоящему. Всё кажется дурным сном. Хотелось бы, чтобы так и было, но проснуться никак не получается.
***
Первые несколько дней в больнице превратились в бесконечную череду рентгенов, заборов крови, внутривенных инъекций и в конечном итоге болезненную пункцию[4] спинного мозга для выявления раковых клеток в спинномозговой жидкости.
Мы с Майклом не только следили за ходом всех анализов и процедур, но и узнавали многое о биопсии, химиотерапии и побочных эффектах, а также о радиолечении и трансплантации стволовых клеток. Вдобавок нам пришлось оповестить друзей и членов семьи. Все как могли поддерживали нас и приходили нам на помощь. Все, кроме моего отца, который, как всегда, предпочел держаться на расстоянии.
Он отправил открытку с пожеланиями скорейшего выздоровления, и этим ограничился.
