Восемь дней в неделю | страница 13

— Я больше не буду, Анна Ивановна…

Анна Ивановна только рукой махнула:

— Да будешь… Доска почему не вытерта? Кто дежурный?

Кукин старается учителям глаза не мозолить, сидит всегда тихо. А тут, как назло, он еще и дежурный. Хочешь не хочешь, надо вставать.

— А я…

— Что ж, тебе времени не хватило?

— Забыл…

— Не успел, — поправила Анна Ивановна. — Ты же всегда в последнюю минуту списываешь.

— Ну да… — покорно согласился Кукин, — А на другой стороне чисто, Анна Ивановна.

— Садись.

Доска в классе поворотная: исписал одну сторону, можно не стирать — пиши на другой. Повернула Анна Ивановна доску, и сразу за спиной ее засмеялись. Сначала негромко, потом дружней. Что-то на доске нарисовано очень смешное. Рисунок крупный — вблизи не разберешь. Анна Ивановна отступила назад. Нарисованы две головы — мальчик и девочка. Губы вытянули навстречу друг другу, будто собираются поцеловаться. Под девочкой написано «А», под мальчиком «В». Между ними жирный плюс.

Медленно повернулась Анна Ивановна лицом к классу. Смех стих, но лица сияют. Не каждый день выдаются такие развлечения.

Не успела Анна Ивановна ничего сказать, вскочила Аня.

— Анна Ивановна, я хочу пересесть на другую парту!

— Погоди, Аня.

— Когда мы с вами разговаривали, вы знали об этом рисунке? — спросила Анна Ивановна.

— Нет! — дружно прогудел класс.

— Но ведь не сам же он появился?

— Не сам, — согласились ребята.

— Тогда вот что, — сказала Анна Ивановна. — Художник этот пускай подойдет ко мне, когда наберется смелости. Сроку даю неделю. Не придет — я его сама разыщу, это я вам твердо обещаю. А мы с вами будем считать, что эта шутка окончена. Договорились?

— Договорились, — ответил класс вразнобой.

— Вот и прекрасно, — сказала Анна Ивановна, а сама в упор посмотрела на Кузнецова. Тот, конечно, понял, что на этот раз его предупреждают серьезно и окончательно. Это видно хотя бы потому, что он отвел глаза и сторону и принялся внимательно изучать белый, без единого пятнышка потолок.

— Кукин, к доске!

Кукин с готовностью вскочил.

— Стереть, Анна Ивановна?

— Нет, решать, Кукин.

С видом обреченного Кукин подошел к доске, и грустная его физиономия навела Анну Ивановну на мысль, что все улажено, все вошло в свое обычное русло.

— Вы думаете, рисунок на доске и письмо — дело одних рук? — спросил директор.

— Возможно.

— Но ведь этого художника, наверное, не так трудно отыскать?

— Раньше — да, сейчас — нет, — сказала Анна Ивановна. — Я не могу спрашивать открыто. Это лишний раз привлечет внимание к Володе и Ане. Представляете, Сережа, какое веселье поднимется в классе, если они узнают о письме? Этого ни в коем случае нельзя допустить. Кроме того, я все же не понимаю: для чего написано письмо?