Зефани молчала несколько минут, потом сказала:
— Папа, как ты на самом деле относишься к Диане и ее делу?
— Это очень сложный вопрос, доченька.
— Мне кажется, ты воспринял все очень спокойно — до тех пор, пока я не сказала тебе про “Нефертити”.
— Я никогда еще спокойно не реагировал на необычные развязки. И очень жалею, что так открыто проявил свои чувства. Кроме всего прочего сначала это меня просто рассердило. С ее стороны здесь только нарушение условий, но не кража — и я рад этому. У меня было целых пятнадцать лет, чтобы решить, что делать, и я потерпел поражение. Поэтому, думаю, это справедливая расплата. К тому же я не знаю, что делает сейчас Диана, но ей как-то удалось сохранить эту тайну. Если бы она ее не сохранила, это обернулось бы трагедией, но теперь… Как я уже говорил, так долго продолжаться не может. Нет, я не гневаюсь, мне даже легче от того, что я уже не один. Но все же хочется как можно дольше оттягивать время, когда все раскроется…
— Если Диана сказала правду и она счастливо выберется из создавшегося положения, то ничего не изменится, разве не так?
Френсис покачал головой:
— Три дня назад я был один. Теперь я знаю, что и Диана владеет той же тайной. Значит, нас стало вдвое больше.
— Но это только мы, папа, — Пол и я. Если Диана не рассказала еще кому-нибудь.
— Она уверяет, что нет.
— Тогда все хорошо. И в самом деле, ничего ведь не изменилось.
Пол подался вперед в своем кресле.
— Все это очень хорошо, — вставил он. — Возможно, для вас ничего не изменилось, но не для меня. У меня есть жена.
Отец и сестра удивленно посмотрели на него. Он продолжал:
— Пока я ничего не знал — это одно дело. Но теперь, мне кажется, моя жена тоже имеет право знать.
Френсис и Зефани не ответили. Зефани сидела неподвижно, ее волосы поблескивали на фоне темной спинки кресла. Френсис старался не смотреть сыну в глаза. Молчание стало гнетущим. Наконец Зефани нарушила его:
— Ты не должен говорить ей сразу, Пол. Нам самим нужно время, чтобы освоиться с этим, осмыслить все последствия.
— Попробуй поставить себя на ее место, — предложил Пол. — Что бы ты подумала о муже, который скрыл бы от тебя это?
— Это особый случай, — ответила Зефани. — Я не говорю, что ты можешь подождать, пока мы не придумаем какой-нибудь план.
Однако Пол настаивал на своем:
— Она имеет право ждать откровенности своего мужа.
Зефани повернулась к Френсису:
— Папа, скажи ему, чтобы он не торопился…
Френсис ответил не сразу. Он до блеска начистил трубку, некоторое время рассматривал ее со всех сторон и, наконец, поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с сыном.
