– Троюродный племянник, – не стал скрывать Муравьев.
Не слишком близкое родство, но все-таки…
– Андрей? – Николай Николаевич, едва прослышав, уже шагал навстречу родному человеку.
Полковник был по-домашнему, в сюртуке. Шагнул, вгляделся в лицо племянника и затем с чувством обнял.
– А изменился-то как! Я же тебя вот таким только и видел!
Муравьев показал рукой рост племянника при последней встрече. Весьма малый, надо признаться, где-то до середины бедра полковнику.
– К нам?
– Так точно, – попытался было привычно вытянуться Андрей, но хозяин лишь махнул рукой.
– Давай без чинов, по-родственному. Да ты присаживайся!
– Спасибо, Николай Николаевич, насиделся.
После долгих верст в коляске возможность чуть пройтись, в крайнем случае просто постоять, казалась уже маленьким счастьем.
– Понимаю, – по лицу полковника скользнула легкая улыбка. – Устал с дороги?
– Немного. Очень уж у вас жарко. Даже не верится, что еще только весна. И даже не в конце.
– Есть такое дело. Да ничего, привыкнешь. Подожди, я насчет баньки распоряжусь. А ты пока умойся с дороги. Комнаты тебе покажут. Посидим, кофею попьем. Как раз и поговорим.
– Банька – это хорошо. – Андрей представил, как выпарит из себя весь пот, и облегченно вздохнул.
Вот и добрался.
– …Рассказывай, как дела в родных краях?
Дядя и племянник в ожидании обещанной баньки сидели в малой столовой. На столе был лишь кофе да всевозможные заедки к нему. Необходимые приветы от родственников и знакомых были переданы, теперь появилась возможность хоть вкратце поговорить о текущих событиях, новостях, сплетнях. Не все же доверяется бумаге!
В доме было намного прохладнее, чем на пышущей зноем улице. После духоты – просто рай земной.
Андрей посмотрел на дядю повнимательнее. Кое-кто просил разузнать подробнее о его нынешних взглядах. Не изменился ли былой вольнодумец, подрастя в чинах и много лет служа вдали от дома? Некоторые из его сотоварищей отошли от прежних взглядов и теперь вели спокойную домашнюю жизнь. А кое-кто служил не за страх, а за совесть.
Как понять? Чужая душа – потемки.
– В общем, все по-прежнему. Император больше проводит времени в дорогах, никаких преобразований. – Испытующий взгляд.
Кажется, Николай Николаевич уловил намек. Тронул в задумчивости бакенбард, затем сказал взвешенно, неторопливо:
– Не все сразу, Андрей. Рубить сплеча – свойство молодости. Став старше, понимаешь: прежде сто раз следует взвесить последствия любого шага. Если мыслить государственными критериями, а не подчиняться одному чувству, – и еще раз повторил: – Не все сразу.
