Выбор служебной стези Александр Федорович сделал еще в студенчестве: защитник в политических процессах. В России обретало силу неспокойное брожение умов, предвестье революций. Уже появились первые жертвы: в 1901–1903 годах усмирили пулями и жандармской плетью крестьянских и рабочих бунтовщиков. Ответный шаг был таким же кровавым: бомбой террориста, недавнего студента университета Егора Созонова, в июле 1904 года был убит главный усмиритель бунтов — министр внутренних дел В. К. Плеве.
Адвокатскую деятельность Керенский начал помощником присяжного поверенного в Народном доме графини С. В. Паниной, активно занимавшейся и политикой, и просветительством, и милосердным попечительством. Забегая вперед, скажем: Софья Владимировна станет членом ЦК партии конституционных демократов. Через десять лет она займет во Временном правительстве Керенского пост товарища министра народного просвещения.
9 января 1905 года Александр Федорович невольно стал участником расстрелянной войсками мирной демонстрации. Тяжело пережив эту кровавую трагедию, он в тот же день сочинил гневное письмо — обращение к гвардейским офицерам, геройски сражающимся на фронтах русско- японской войны: через них он хотел воззвать к совести тех командиров, что вывели солдат против мирных граждан. Это был вопль Дон Кихота — Керенский никем не был услышан и никого не устыдил. Отозвался на трагедию в столице и его земляк Ульянов — Ленин, увидевший в ней «великий урок гражданской войны».
Манифест 17 октября 1905 года, провозгласивший «незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов», вызвал у Керенского вспышку острых эмоций: он вселил надежды на то, что грядут важные перемены.
В эти дни началось журналистское сотрудничество Керенского в «Буревестнике», бюллетене социалистов — революционеров. Тогда же Александр Федорович знакомится с Е. ФАзефом (вскоре разоблаченным провокатором из охранки), а также с двумя Борисами — Савинковым и Моисеенко, возглавлявшими Боевую террористическую организацию эсеров. Керенский даже был не против того, чтобы войти в их организацию. Однако Азеф ему решительно отказал. Керенский вспоминает, что в ту пору он «был абсолютно готов, в случае необходимости, взять на свою душу смертный грех и пойти на убийство того, кто, узурпировав верховную власть, вел страну к гибели».
Найденные у Керенского при обыске листовки «Организации вооруженного восстания» (напечатанные «Буревестником») стали поводом для его ареста. В питерской тюрьме Кресты молодой адвокат просидел с 12 декабря 1905–го по 20 апреля 1906 года. Одумался ли начинающий революционер за четыре месяца отсидки в одиночной камере? Вряд ли. Так же посчитала и охранка: за Керенским с того времени установили неусыпную слежку, не снимавшуюся до 1917 года. По свидетельству Н. Н. Суханова, автора мемуарного трехтомника «Записки о русской революции», в охранке Керенскому присвоили кличку Скорый: два филера не поспевали за его стремительными передвижениями по городу, и потому назначили третьего — «извозчика» с пролеткой.
