Накануне 7 июля в Петербурге производится арест делегации Центрального комитета Балтийского флота, явившейся на помощь большевикам «арестовать министра юстиции Переверзева и помощника морского министра Дудырева». В отмену принятого при своем образовании в первые дни революции на себя обязательства не разоружать и не выводить из Петербурга воинских частей, принимавших участие в революционном движении, в отмену этого развращавшего с. — петербургский гарнизон постановления, Временное правительство впредь предоставляет военным властям право расформировывать и отправлять на фронт запасные полки Петербургского гарнизона. 8–го же июля издается приказ о воспрещении распространения большевистских газет в армии. 12 июля Временное правительство единогласно восстанавливает смертную казнь на фронте и устанавливает там особые скорые военно — революционные суды. В эти же дни Временное правительство восстанавливает военную цензуру, предоставляет министру внутренних дел, по соглашению с военным министром, право 1) закрывать и приостанавливать газеты и прочие повременные издания; 2) закрывать всякие съезды и собрания; 3) производить внесудебные аресты; 4) высылать в административном порядке отдельных лиц за границу и т. д. и т. д.
Конечно, все эти меры, усиливающие власть, встречались не везде и не всегда сочувственно. Даже у многих далеко не левых политических деятелей усиление административной власти революционного правительства вызывало неприятные воспоминания о политическом произволе старой власти. В особенности насторожено было общественное мнение против воздействия на печать.
Закрытие и запрещение большевистских газет, в особенности на фронте, встречалось, конечно, общим сочувствием. Но когда дело дошло до необходимости приостановить две большие столичные газеты — одну крайнюю левую, газету Горького «Новую жизнь»[39], другую крайнюю правую, «Новое время»[40], — то во всех без различия политического направления литературных кругах против этого протестовали; говорили: Керенский хочет для печати восстановить времена Плеве[41]. Право же внесудебных арестов (административных) было даже одним из поводов спора между Временным правительством и представителями конституционно — демократической партии во время нового большого правительственного кризиса, открывшегося после большевистского восстания[42].
Верные доктрине правового государства либеральные законоведы решительно протестовали против «узаконенного правительством произвола». Правда, эта же партия требовала от того же правительства чрезвычайного произвола, т. е. самой широкой административной борьбы с большевизмом. Но эта некоторая логическая непоследовательность объяснялась отчасти тем, что административная высылка за границу, да и внесудебные аресты тогда, в июле месяце, грозили главным образом не революционерам слева, а поднимавшим все смелее голову оппозиционерам справа, т. е. сторонникам развивавшегося движения в пользу военной диктатуры
