Когда она покачнулась и ничком упала на пол, это произошло так быстро, что даже Скотт с его мгновенной реакцией не успел добежать до нее.
— Алекс! — Крик Винни заглушил музыку.
Алекс лежала так неподвижно, что Скотта охватил ужас.
— Ни черта ты не споткнулась! Сумасшедшая! — Он осторожно перевернул ее, заглянул в огромные глаза. — Ты ушиблась? Двигаться можешь?
Алекс засмеялась:
— Не знаю!
— Не надо шутить, Алекс. Можешь сесть?
— Конечно, могу. Не надо смотреть на меня, как на калеку. — Алекс сделала глубокий вдох и села, оттолкнувшись от пола.
Ей казалось, что она сможет удержать позу. Все шло нормально. Когда колено вдруг подломилось, это было для нее полной неожиданностью.
— Ужасно! — воскликнула Винни, сжимая руки. — Ты была еще не готова.
— Это я виноват. Я должен был остановить ее! — Питер ударил кулаком себя по ладони.
— Остановить меня? — улыбнулась Алекс. — Я взрослая женщина, и, к вашему сведению, мне уже не раз случалось падать. Балерины постоянно получают травмы. У меня тоже всякое бывало — и судороги, и растяжения, и вывихи.
— Чего ради ты терпишь такие мучения? — не удержался Скотт.
— Я и сама начинаю удивляться.
Питера терзали угрызения совести. Опять он подкачал!
— Алекс, укутай ноги чем–нибудь теплым, — посоветовал он.
Скотт подхватил Алекс и, как перышко, перенес на диван.
— Из тебя получился бы отличный партнер, — пошутила Алекс.
Но Скотт не улыбнулся.
— Прекрати.
Питер осмотрел ногу.
— Слава Богу, вроде все в порядке. Ты просто слишком рано дала ей нагрузку.
— Слышишь, Алекс?
Скотт говорил сердито, но Алекс видела, что он волнуется за нее.
— Выпрями ногу, Алекс. Тяни носок, — командовал Питер.
— Нет проблем, Питер. Честно! Нужно еще разработать колено, но я чувствую, что оно скоро придет в норму.
И тогда ты уедешь.
Скотт стоял и глядел сверху вниз, как ее волосы пылают в красно–золотых лучах заката. Даже больно смотреть.
Когда Винни, разбирая мешок, добралась наконец, до своей почты, она нашла среди прочего письмо от Стефани, которая спрашивала, можно ли ей приехать погостить и привезти с собой друга. Стефани часто обращалась с просьбами к сыну через Винни, хотя Скотт никогда ни в чем не отказывал матери — ни в чем, кроме своей прежней любви. Винни же было жаль Стефани.
До своего замужества Стефани была красивой светской барышней, порхающей как мотылек. На ферме ей не нравилось, здесь она была как тепличное растение, внезапно отданное на милость стихий. И все же она героически терпела. Однако после смерти мужа не выдержала.
