— В Подвал, сэр? — как обычно, спросил Долиш.
— Ммм, — подтвердил Паскис.
Пока лифт шел вниз, он успел снять и вытереть очки.
— Приехали, сэр, — объявил Долиш, открывая дверь лифта и бронзовую решетку.
— Да-да, конечно.
Паскис шагнул из кабины, но вдруг остановился в нерешительности.
— Могу я чем-нибудь помочь, мистер Паскис?
Некоторые слова Долиш все еще произносил с английским акцентом.
— Ммм. Вообще-то да. Пожалуй, вы кое-что можете для меня сделать. Я буду отсутствовать в течение недели или около того.
Долиш поднял брови.
— Вы и дня никогда не пропустили, сэр.
— Да-да, верно. Но дело в том… э-э… дело в том, что меня все-таки не будет целую неделю, и мне бы хотелось… — Паскис замялся.
— Вам бы хотелось, сэр…
— Да, мне бы хотелось, чтобы вы понаблюдали, будет ли кто-нибудь спускаться в архив за время моего отсутствия. Ну, кроме курьера из полицейского управления, конечно, и уборщиц.
— С удовольствием сделаю это для вас, мистер Паскис. Я составлю список. Хотя кроме вас, сэр, сюда никто никогда не спускается, не считая курьеров и уборщиц, как вы изволили заметить.
— Вы уверены? Абсолютно уверены, что сюда никто не приходил?
Уловив необычную для Паскиса настойчивость, Долиш напряженно прищурился.
— Нет, мистер Паскис, — наконец произнес он. — Никого не могу припомнить.
Этан Пул стоял у окна паба «Лиса и чертополох», держа стакан виски со льдом, и наблюдал за входом в здание на противоположной стороне улицы. Объект обычно выходил в полдень, чтобы пообедать. Пул торчал здесь уже около часа. Вероятно, сегодня жертва припозднилась с обедом. К нему подошел человек бандитского вида.
— Этан Пул?
Пул кивнул и отхлебнул из стакана, где остался один лед.
— Разрешите представиться — Джимми Макинтайр.
Мужчина протянул руку. Он был маленького роста, но Пул сразу догадался — из крутых. Шрам над бровью, сломанный нос. Явно гангстер. Пул пожал протянутую руку.
— Хочу поблагодарить вас. Я тогда срубил неплохие бабки. И вы мне помогли.
Ну вот опять. Эта его сомнительная известность в определенных кругах. Конечно, ведь он подстреливает дичь и дает всяким подонкам на этом поживиться. И все ради проклятых денег. Любое напоминание об этом отдавалось зубной болью.
Макинтайр продолжал высоким натянутым тоном, которым часто говорят крутые парни:
— Ты молоток, приятель. Другие парни просто делают, что им велят, а ты здорово в своем деле сечешь.
Пул сдержанно улыбнулся. Ему совсем не нравилась эта охота. Поначалу он даже хотел отказаться. Но когда полдюжины парней только и ждут, чтобы занять твое место, почему бы не прокрутить пленку назад и не попытаться заработать на всех этих типах? В конце концов, надо быть практичным.
