Девушка замерла. Выдохнула медленно, со свистом.
— Ладно, — пробормотала. — Не буду.
Дэн преувеличенным жестом вытер пот со лба. Даника смущённо улыбалась:
— Кровь сказывается.
— Кровь не при чём, — робко возразил Дэн.
— Да знаю я. Такие умения… — девушка неопределённо пошевелила пальцами, — по крови не передаются. Но всё-таки ты рискуешь, — глянула на него искоса, оценивающе. — Не передумаешь?
— Дружу же я с твоим братом, вряд ли ты можешь быть опаснее… — Дэн вовремя слетел на пол.
— Ах, ты!.. — Даника оглянулась, выбирая, чем бы его стукнуть. Под руки попалась только плетёнка кошно.
— Не бей меня, я пошутил, пошутил!.. — заверещал он, уклоняясь от свистящих нитей. — Ты опаснее, ты гораздо страшнее своего брата!
Они заплясали вокруг скамейки, гоняясь друг за другом. Даниэл всё-таки схлопотал несколько чувствительных ударов узелками плетения, Даника почти настигла парня, но он в последний момент избежал колотушек, бросившись вперёд и ловко сцапав девушку в объятья.
— Эй, нечестный приём, — вяло запротестовала она, впрочем, не оказывая сопротивления, когда он снова принялся её целовать.
— Ага. Обоюдно нечестный, — прошептал ей куда-то в шею. — Передумать — вот это на самом деле был бы риск на грани сумасшествия. Нет, я не передумаю.
Всё это время Роки с интересом наблюдал за подростками, когда его коснулись их чувства, ребёнок восторженно завизжал и запрыгал на полу, снова отправляя игрушки в разные стороны. Данике и Даниэлу пришлось разомкнуть объятия и искать укрытие. Двое опрокинули скамейку и спрятались от обстрела за ней.
Столы были вытащены под открытое небо, мужчины несли брёвна, чурки, доски, тут же составляли в скамьи. Женщины отлавливали своих благоверных, — спасибо, сидений уже достаточно, а теперь помоги-ка мне с готовкой!.. Мужчины мялись, тоскливо глядя на груды овощей, почистить-сварить-порезать, десятки разноцветных и разноразмерных мисок, разделочные доски, сверкающие ножи. Приходилось всё время подбадривать словами. Ах, заняться мясом?.. Так ведь это совсем другое дело, истинно мужская работа!..
Дымились костры, только что сложенные очаги. Пригнанное к огню мясо в предчувствии беды блеяло и хрюкало. Алек отошёл, встал за пелену ольхового дыма, подальше от обречённой на заклание живности.
— Не люблю я запах крови, — признался застенчиво Джураю. Тот улыбнулся не насмешливо, сочувственно.
— А я от него дурею, — отозвался молодой вой.
— На то ты и Дэвани, — усмехнулся Алек. Дурачась, парень зарычал в ответ.
