— С какой это историей? — с удивлением спросил Эрнст.
— Ну, с твоей достойной высшей похвалы канцелярщиной, со всеми ее писарями и актами. Или ты всю жизнь просидишь здесь, удостоверяя, что Гинце или Кунце продал десятину земли и тому подобные сногсшибательные факты? Теперь ты свободен; сбрось же с себя всю эту гейльсбергскую мертвечину и вперед, к новой жизни!
Раймар устало, безнадежно улыбнулся и спросил:
— Теперь? В мои-то годы? Слишком поздно!
— Глупости! — резко перебил его майор. — В твои годы! Разве ты уже старик в тридцать семь лет? Да посмотри на меня! Я на целых три года старше тебя, а кто посмеет назвать меня стариком?
Он встал и вытянулся перед своим другом. В его статной фигуре, действительно, не было и намека на старость, а в густых белокурых волосах не видно было ни одной серебряной нити. Раймар посмотрел на него долгим, мрачным взглядом.
— Да, ты — совсем другое дело. Ты и душой, и телом всегда отдавался своему призванию, жил полной жизнью. А я целых десять лет должен был тратить все свои силы на удовлетворение будничных потребностей; в таких случаях для жизни уже ничего не остается.
— Эрнст, пожалуйста, не смотри на меня с таким самоотречением! — возмутился Гартмут. — Уж лучше злись на судьбу, сыгравшую с тобой такую скверную шутку! Я просто не могу выносить такую грустную мину и готов применить против нее силу.
К счастью, это обещание осталось не выполненным, так как в эту самую минуту из дома вышел молодой человек и, подойдя к собеседникам, с довольно сонным видом пожелал им доброго утра.
— Здравствуй, Макс, — обернулся к нему Раймар. — Наконец-то ты явился!
— Да, уже одиннадцать часов, — подтвердил майор. — Неужели молодой человек до сих пор валялся на перинах?
Макс пододвинул себе стул. Он был значительно моложе своего брата и поразительно хорош собой, что он, по-видимому, прекрасно и осознавал. Во внешности Макса, как и в его изысканном костюме, проглядывало что-то величавое, с оттенком театральности, но это шло ему. Во всяком случае, молодой человек был тем, что в гостиных принято называть «интересным мужчиной».
— Я так устал от вчерашнего путешествия! — произнес он. — Пришлось так долго ехать из Берлина по железной дороге, потом еще три часа в экипаже. Это до смерти утомительно, и мои нервы не выдержали.
— Ты привез с собой и свои нервы, Максль? — спросил Гартмут. — По-видимому, ты стал вполне современным человеком. Дай-ка посмотреть на тебя! Ты, действительно, малость поосунулся.
