Он стоял рядом с машиной, открыв дверцу и ожидая окончания прощального разговора. Его карие глаза пристально смотрели на Марию-Тересу, но, как Вивьен ни старалась, она не могла прочитать его мысли. Неужели его всегда так трудно понять? Неужели он с самого детства был таким мрачным, одиноким, замкнутым? Или это жизнь в неприветливом доме-крепости среди гор в обществе трех пожилых снобов сделала его таким?
— Пойдем, Мария-Тереса, — мягко произнес Мигель. — Пора ехать.
Вивьен подумала, что нежность в его голосе появляется только тогда, когда он обращается к сестре. Он действительно любит ее, но была ли его любовь такой, которая замечает, что необходимо для Марии-Тересы прежде всего?
— Иду, Мигель. — Фернандо открыл перед ней дверцу машины, но Мария-Тереса покачала головой. — Я хочу, чтобы Вивьен села на переднее сиденье, оттуда лучше видно, — сказала она и устроилась сзади. — До свидания, Фернандо.
Мигель сел за руль, и машина отъехала от дома.
Брат и сестра, казалось, были погружены каждый в свои мысли. Вивьен полагала, что Мария-Тереса могла думать о Фернандо, но о чем размышлял Мигель, она даже не могла представить. Она же пользовалась возможностью любоваться местностью, по которой они проезжали; время от времени она произносила что-нибудь, чтобы нарушить это тягостное молчание.
— Мне кажется, сеньор, — заметила она между прочим, — что ваш чудесный херес изготовлен из кукурузы, сахарной свеклы и семян подсолнечника, потому что только эти растения я вижу вокруг.
Мигель с неожиданной улыбкой взглянул на нее.
— Могу вас уверить, что мы добавляем в него и виноград.
— Просто виноградники находятся в другой стороне, — серьезно объяснила Мария-Тереса.
Скоро равнина осталась позади, началась трудная, горная дорога, и наконец крутой подъем к «Орлиному гнезду». Машина остановилась у дома, и они все вместе стали подниматься по ступенькам, и не успели они даже позвонить, как слуга открыл дверь. Они прошли через сводчатый холл и заметили, что все комнаты в доме ярко освещены. Дверь в гостиную была открыта, и там тоже были зажжены все лампы, чего старики обычно не любили. Высокий, элегантный молодой человек стоял на пороге.
— Рамон! — воскликнула Мария-Тереса. — Никак не ожидали встретить тебя здесь.
— У меня выдалось несколько свободных дней, — сказал он, целуя кузину в обе щеки, — и я решил навестить родителей.
— Рады видеть тебя, — произнес Мигель, протягивая ему руку. — Познакомься с сеньоритой Арнольд.
