— …и несут процветание и дают работу вашим соотечественникам.
— Которые должны их обслуживать, — бросил он в ответ.
— Владельцы супермаркетов и всех остальных магазинов могли бы с вами не согласиться, — жестко заметила она.
— Почему наши девушки и женщины должны убирать квартиры всех этих людей, застилать их постели и стирать их белье?
— Наверное, для того, чтобы дать своей семье нормальную пищу и одежду…
— А что почувствовали бы вы, если бы все побережье Англии вдруг заняли люди совершенно других национальностей? Принесли бы с собой чуждые вам идеи и странные для вас понятия, вытеснили бы англичан или стали бы использовать их как прислугу? Вам бы это тоже не понравилось.
Воцарилось долгое молчание. Наконец Вивьен решилась нарушить его.
— Раз вы так неприязненно говорите о людях, которые приезжают жить в Испанию, мне непонятно, почему вы разрешили Марии-Тересе пригласить меня в Ла Каса де лас Акилас.
Он усмехнулся.
— Ну вот, мы переходим на личности, — сказал он.
— Ваше собственное разочарование по поводу Каса Маргарита тоже очень личное, — парировала она.
— Во всяком случае, я не давал Марии-Тересе разрешения приглашать вас. Она очень удивила меня тем, что сделала это по собственной инициативе.
— В первый раз, да, но вы сами, если помните, сеньор, считали, что я вполне гожусь в подруги Марии-Тересе. Вы должны были дать разрешение на мои последующие визиты.
Он молчал. Затем повернулся к ней и уже спокойнее произнес:
— Да. Верно. Это было сделано только ради Марии-Тересы.
Вивьен подумала, что ему не стоило напоминать ей об этом. Он всегда отделял себя от того, что делали они с Марией-Тересой.
— А эта поездка, сеньор? Которая, я должна признать, до сих пор доставляла мне большое удовольствие. Это тоже ради Марии-Тересы?
— Естественно, — холодно ответил он.
Вивьен замолчала. Враждебность, которую он выразил так открыто, расстроила ее. Красота серебряной лунной ночи для нее померкла.
Через некоторое время она встала.
— Извините меня, сеньор, но я, пожалуй, пойду спать.
Он тут же подошел к двери и распахнул ее перед Вивьен. Вежливо поклонившись, причем выражение его лица было трудно разобрать, он произнес:
— Доброй ночи, сеньорита.
Пожелав ему в ответ доброй ночи, она удалилась в свою комнату.
