– Отступаем к дороге, – приказал Щавель, чтобы не вывести по своим следам погоню к товарищам. Фишку должны менять, но неизвестно когда, возможно, совсем скоро. А то и вовсе услышали шум и собираются на подмогу. Но нет, проспали.
Охотники устремились в чащобу. Бежали не таясь, но, по привычке, тихо. Переглядывались, парни скалились по-волчьи, радуясь победе и тому, что она даёт победителю, Щавель улыбался в усы. Всякий раз, когда молодые ученики делали успехи, он гордился собой. Сколько их у него было, этих учеников, по-разному складывалась их судьбы, но если начало было положено и начало хорошее, в том явилась несомненная заслуга учителя.
Дали кругаля и почти у самого просёлка узрели удивительную картину. Под деревом, обнявшись, раскорячились двое взрослых мужчин. Один стоял раком, другой присел со спущенными штанами. Тот, что стоял раком, крепко держал голого. Голый кряхтел, тужился. По спине стоящего раком ползал крупный нетопырь. Наконец округу огласил протяжный трубный треск, завоняло квашеной капустой.
Охотники беззвучно канули в заросли, дивясь причудливому разнообразию мира.
– Что это было, батя? – вопросил Жёлудь, прислушиваясь и удивлённо мотая головой.
– В лесу играет духовой оркестр, – встрял Михан. – Эвона, опять продули тромбон.
– Тебе лучше знать, вонючка.
– Молчал бы, дурень.
– Сам как считаешь? – помедлив, вопросил Щавель. Парни разом смолкли, задумались. – Что ты видел?
– Лесной мужик держит немощного колдуна.
– Почему он это делает?
– Потому что он раб ему. Колдун путешествует! – возликовал Жёлудь.
– Как может путешествовать колдун?
– На возу разве что, он же болезный.
– С кем?
– Если бы один ехал, то на пустой дороге и встал бы облегчиться, а если в лес забрался… С обозом он едет! – расплылся в довольной улыбке парень. – Стесняется людей колдун-то.
– Вот, видишь, сынок, теперь ты знаешь, что мы увидим, если выйдем на дорогу, – ласково сказал Щавель. – Чтобы стать пророчцем, надо просто немного подумать.
Вышли на просёлок, встали перевести дух и разглядели вдалеке большой торговый обоз. Кроме купцов и возниц имелись там оружные, значит, не поскупились на охрану, зная, что путь через лес небезопасен.
– Ну, парни, кто скажет, откуда идёт караван по такому пути?
– Из Твери, больше неоткуда, – рассудил Михан.
– Верно. А чем Тверь может торговать?
Молодёжь призадумалась.
– Нету там ничего человеческого, – разъяснил Щавель. – И ничего полезного нет. Идут они через Клин, если уж двинулись по этой дороге. Большой караван здесь может оказаться только из самой Москвы. Нормальные люди через Тверь не ездят, а москвичи на Великом тракте не найдут пристанища. Никакой двор не даст им кров, чтобы не опоганиться, вот и ходят они по этой унылой дороге, сбиваясь в могучую кучу, чтобы не разграбили караван лихие люди. Обожают москвичи собираться в стаи, как гласит Песнь Булата. Был такой бард, – процедил Щавель.
