Это был — концентрат судьбы и характера.
После «Рабочего поселка» не нужно было обладать особой зоркостью, чтобы разглядеть в творческих кладовых Гурченко золотые запасы. Вот так примерно, как увидел Глеб Панфилов возможности Инны Чуриковой, превосходно игравшей в то время краснощеких царевен в фильмах-сказках и «подружек героини» в фильмах-спектаклях. Но актерская профессия, как известно, кроме таланта требует еще и удачливости. А удача, особа коварная, пока не торопилась.
Может, все же не так уж она коварна? Может, как раз по-своему мудра, когда путь избирает не прямой, а — плодотворный?
По экранам шестидесятых полноводно протекал «поток жизни». Все было предельно узнаваемо, документально — улицы, толпа на них. Экранное время почти равно реальному. Полутона.
Могло ли естественно вписаться в этот пейзаж дарование Гурченко? Как звезда музыкальная, эксцентрическая — уже было сказано — она опоздала. Как драматическая актриса… Но персонажи, ею сыгранные, никак не растворялись в реальной уличной толпе. Слишком в них все выразительно — походка, манера одеваться и носить платье, постановка шеи, спина — прямая и как бы застывшая или кокетливо подвижная, поигрывающая лопатками. И сразу видишь: женщину много била жизнь, но еще есть надежды. Видишь судьбу. С одного прохода по экрану. Обычный этот проход актрисы мог приковать наше внимание, хотя, казалось бы, она еще ровно ничего не сыграла.
Это сгусток образности. И он чрезмерен для фильмов «потока жизни». Гурченко пришла теперь уже слишком рано со сеоим броским, эксцентричным и беспощадным реализмом. С напористостью драматической игры, которая не боится обнаружить себя, не пытается притвориться жизнью. И потому оказывается концентратом жизни. И поражает таким богатством «говорящих» оттенков рисунка и смысла, таким сочувственным знанием самых потаенных и тонких движений души. Теперь мы хорошо понимаем, что «поток жизни», столь привлекательный в те годы для кинематографа и столь многое оставивший в его опыте, и течение Времени — категории разной крупности. И разные средства были нужны, чтобы их передать.
«Рабочий поселок» Пановой и Венгерова уже на уровне драматургии стремился к тому, чтобы выразить и время и его ход. В этом смысле он встал в ряд с такими фильмами, как «Мне 20 лет» Марлена Хуциева, «Крылья» Ларисы Шепитько. Их было немного, этих фильмов, но именно они определяют сегодня в нашей памяти кинематографическое «лицо» шестидесятых. В них намечался уже и синтез «бытовой» манеры, «кинонаблюдения» с активным вмешательством художнической мысли, ищущей все новых средств, чтобы себя выразить. В дальнейшем правда быта, освоенная кинематографом, своеобразно преломится в опыте «поэтического кино», «ретроспективных» фильмов, притч и «неопритч», «романсов» и «кинопоэм».
