Я вернулась в комнату и присела с краю стола, куда пригласила меня Маргарита.
– …И ведь умница какой был, а? И голова светлая, и руки на месте, и вообще… Золото, а не парень! – скорбно приговаривала пожилая женщина в черном платке, с потрясывающимися руками, покачивая головой.
Ей поддакивал сидящий рядом пожилой мужчина с огромной плешью на голове. В руках он держал наполненную до краев рюмку водки. Было видно, что ему очень хочется поскорее ее опрокинуть, а потом продолжить разговор о покойном самому. Наконец он не выдержал, не стал дожидаться окончания тирады и, выпив молча, снова кивнул женщине, которая, подперев кулаком подбородок, вела высоким жалобным сопрано свою тему:
– Я же его с малых лет помню, на руках нянчила. Такой смышленый мальчик рос, я сразу сказала, что из него толк выйдет. И надо же такому случиться, а! В расцвете лет, ни за что ни про что… Господи, мать-то, слава богу, раньше умерла, не увидела горя такого…
– Да! – пробасил дядя с плешью, по новой наполняя рюмки. – Я помню, как на рыбалку его с собой брал, лет десять тогда ему было, а он уж все сообража-а-ал! – с восхищением покачал он головой. – И червей сам копал, и на крючок их насаживал – на лету все схватывал! Да! Ну, земля пухом!
– Земля пухом, – прошелестели над столом приглушенные голоса остальных собравшихся, затем последовал дружный вздох, и все выпили за упокой души.
Я сидела за столом и внимательно приглядывалась к собравшемуся на поминках народу. Пожилая пара, еще три пожилые женщины… Их можно было смело отнести к той категории родственников, которые обнаруживаются обычно именно на таких траурных мероприятиях. В остальное время они тихо-мирно живут себе по своим квартирам своей жизнью и не напоминают о себе. Зато стоит кому-нибудь из родни отправиться в мир иной, они сразу же откуда-то появляются на поминках и заполняют собой все пространство.
Уже знакомый мне косноязычный Борис Барсуков молча ел, лишь пригубив для приличия водку. Рядом с ним восседала пара средних лет – невысокий, крепкий лысенький мужичок в очках и высокая, худая, почти высохшая дама с острыми чертами лица и длинными волосами. Из-за прямых прядей, обрамлявших лицо, оно казалось еще более узким. Мужичок не выглядел особо скорбным, он с хорошим аппетитом уплетал закуски, а дама, у которой слегка слезились глаза, устремляла время от времени свой взгляд на сервант, на верху которого был выставлен портрет Валерия Курилова с черной лентой в нижнем углу.
