Этаким вертлявым чертом подлетел малый с рябым лицом. Видно, очень уж наметанный у него был взгляд — не иначе как по глазам определил, что денежка имеется. Он как будто и не заметил изношенной одежды.
— Что изволите?
Линн, благоразумно спрятавшая дрорду под одежду, начала перечислять, что бы она хотела. По мере ее слов лицо у парня понемногу вытягивалось, а выражение на нем становилось уважительно-философским. Под конец длинной и содержательной речи он даже поклонился.
— О! Уважаю таких клиентов — цену себе знают, и в то же время без мытарств над прислугой. Милости прошу, сей момент все организую.
Он метнулся в задние комнаты, подняв легкую суету среди слуг и заставив их проявить хоть какую-то активность. А пока что Линн, усевшись на гладко оструганной лавке, осматривалась по сторонам. Да уж, после городских трущоб тут было на что поглядеть: массивные опоры поддерживали могучие потолочные балки, хоть и потемневшие от времени и копоти, но было видно, что по ним не так давно прошлись метлой да тряпкой — по крайней мере, паутина клочьями не висела. Полы из широких деревянных плах недавно были выскоблены, а не далее как утром даже вымыты. По стенам были развешаны керамические тарелки, весело радовали глаз вышитые полотенца, которые чередовались со связками лука и перца. Да и постояльцы отличались от завсегдатаев городских кабаков своей разношерстностью, пестротой и какой-то несуетливой степенностью.
На столе перед ними появился большой горшок гречневой каши с топленым молоком да льняным маслом — а вот и деревянные ложки, кстати. Линн наворачивала кашу за обе щеки. Вот уже вторая тарелка необычайно быстро опустела перед ней, а она все никак не могла остановиться — уж очень вкусно было, да и аппетит на свежем воздухе разгулялся еще тот. Что такое десерт, она догадывалась смутно, но прозрачная розовая трясучка с подливкой оказалась сладкой и очень нежной на вкус.
— Уфф, — вздохнула девчонка и, тихонько рыгнув, в самом благодушном настроении отодвинула от себя тарелку с ложкой.
А потом с какой-то тоской смотрела, как Зугги доедает свою, неизмеримо большую, порцию. В нее уже не влез даже самый махонький и самый лакомый кусочек, но тем не менее она впервые за долгое время наелась досыта и еще к такому не привыкла.
Кузнец поворчал вполголоса на высказанное несносной девчонкой пожелание вымыться, но покорно пошел в свою комнату. А Линн сначала даже не поверила своему счастью, оказавшись в большой деревянной лохани, наполненной восхитительно горячей водой. И лишь когда заботливые мягкие руки служанки вымыли ей голову, а потом вылили сверху кувшин теплой-теплой воды, девчонка начала размякать душой и телом.
