— Пока ты спала, я купила тебе кое-что из одежды. Держи. Надеюсь, я угадала твой размер.
В пакете было белье, темно-синие брюки, светло-голубой свитер и черные ботинки. Все это изумительно подошло Полине. Оглядев ее с ног до головы, Алекса сказала:
— Да, глаз-алмаз!
— Но… это же очень дорого, — растерянно сказала девочка.
— Пустяки. В конце концов, деньги нужны, чтобы их тратить. Да и надо же тебе в чем-то ходить. Считай, что это подарок.
— Спасибо. Ты так добра ко мне.
— Ну, я же теперь отвечаю за тебя.
— Почему?
— Древняя мудрость гласит, что если мы спасли кому-то жизнь, то в ответе за него. А теперь ответь мне на один вопрос. Что ты собираешься делать дальше?
— Не знаю, — вздохнула Полина. — Все так быстро произошло. Я была обычной девочкой, и вдруг вся моя жизнь рухнула в одночасье. Я в полной растерянности…
— Понимаю. Тебе нужно время, чтобы прийти в себя. Поэтому я хочу тебе кое-что предложить. Оставайся жить у меня. Когда-то я сама была птенцом и знаю, как необходимо присутствие подобного тебе, который мог бы все объяснить, служить подтверждением тому, что ты не сходишь с ума. Оставайся. Я помогу тебе, как когда-то помогли мне, научу, как жить в твоем новом обличье, использовать все твои новые способности, а также скрывать их от людей. К тому же тебе нужен тот, кто сможет защитить тебя от других.
— Ты… сделаешь это для меня? — спросила Полина дрогнувшим голосом, — Правда?
— Обещаю тебе, — улыбнулась Алекса.
— Спасибо. — В глазах девочки стояли слезы.
Растрогавшись, Алекса обняла Полину.
Эта девочка, несмотря на все совершенные ею убийства, была так чиста, так невинна и беспомощна. В ней еще жила искренняя вера ребенка, которую не успело уничтожить время. Алексе захотелось защитить ее, оградить от всего, что может причинить ей боль. Это была вспышка чисто материнского инстинкта, который спал в ее душе долгие сотни лет. Нечто подобное она чувствовала лишь однажды, когда еще была человеком, к своему двоюродному брату Тихону, который был ее помощником в кузне. Он был младше ее на шесть лет, и, как более сильная, она всегда заботилась о нем. Но это было так давно… За века одиночества она почти забыла эти чувства. И вот теперь этой девочке удалось их воскресить.
Варлам был в ярости, его глаза метали молнии. И весь его гнев готов был вылиться на одного человека, вернее вампира, который стоял сейчас перед ним. Это был тот самый худой и длинный, что следил за Алексой.
— Так ты говоришь, что двое вампиров, заметь, одни из лучших, которые были направлены на поиски и уничтожение новообращенной, мертвы, убиты?! — Голос Варлама был подобен скрежету металла.
