Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы из тьмы не выросла всадница на вороном жеребце. Это была Менестрес. Врезавшись в толпу, она нашла Сашу и, протянув ей руку, сказала:
— Скорее сюда!
Мгновенно среагировав, Саша вскочила на лошадь позади Менестрес, и они вместе умчались в ночь.
Уже потом, когда было далеко за полночь и они, встретившись с Димьеном и Танис, сделали привал посреди леса, Саша решила осмотреть раны, которые получила в этой нелепой схватке.
Рана на лбу саднила, помимо этого по левому боку расплылся синяк, а справа была ножевая рана. Ей повезло: удар пришелся вскользь по ребрам, и рана была не опасна, хотя и довольно сильно кровоточила.
Все это видела и Менестрес. Она сказала:
— Я вижу, тебе здорово досталось.
— А, пустяки, — отмахнулась Саша, промывая на боку и морщась при этом от боли.
— И все же ты пострадала из-за нас. Мы в долгу у тебя. Позволь мне помочь.
Ее тонкие пальцы прикоснулись к ране, но боли Саша не почувствовала. Наоборот, ей стало легче. Рана прямо на глазах стала затягиваться.
— Завтра уже все пройдет, — сказала Менестрес, проделав то же с другими ранами и ссадинами.
— Как это возможно? — удивленно спросила Саша.
— Одна из моих способностей. Такие, как мы, невероятно быстро излечивают себя, а некоторые могут передавать эту способность другим. Это лишь малая часть того, что я могу сделать для тебя.
— Спасибо, — просто ответила Саша.
А на следующий день, вернее вечер, она сказала Менестрес, что принимает и второе ее предложение.
Это произошло недели через две на северо-востоке Германии. В мрачноватом замке с небольшими окнами, как это принято было в то время. Замок принадлежал Менестрес вместе с близлежащими землями.
К тому времени Саша знала практически все о том, что ей предстоит. Менестрес ничего не скрывала от нее.
Близилась полночь. Они с Сашей были одни в сводчатом зале, на полу которого, возле зажженного камина, лежала огромная медвежья шкура. Менестрес в последний раз спросила у нее:
— Ты твердо решила стать одной из нас?
— Да, — кивнула Саша. Ни один мускул не дрогнул на ее лице.
— Хорошо, — мягко ответила Менестрес.
Затем она подошла к ней, ободряюще улыбнулась и в следующий миг вонзила клыки в ее шею. Боли Саша не почувствовала, ее охватило какое-то восхитительное, дурманящее чувство. Жизнь покидала ее, но ей не было страшно. Вскоре она ослабела настолько, что вынуждена была опуститься прямо на пол, на медвежью шкуру. Но все это время она чувствовала поддержку Менестрес.
