С этими мыслями я пошел предупредить Лысого, на случай, если меня хватятся или будут вызывать куда-нибудь, что я в клубе.
— Отрядник сказал, что тебе ходить по зоне запрещено. Хозяин запретил. Но иди, если хочешь... Если что — я тебя не отпускал.
— Понимаю. Если будут искать — пошли кого-нибудь за мной.
В ответ Лысый только ухмыльнулся и молча покачал головой.
Файзуллы на месте не было. Как оказалось, он ушел на производство забирать заготовки для шкатулок и подносов, которые он резал в премногом числе. На производстве, в промзоне, был отдельный цех по изготовлению ширпотреба. Одно из самых теплых и доходных мест в зоне. Делал цех то же самое, что и Файзулла, но в более примитивном виде и не такого высокого художественного достоинства. Файзулла был Фаберже местного пошиба. Всем комиссиям, посетившим колонию — от образовательной до прокурорской, в штабе дарили памятные сувениры. Тем, что поплоше — деревянные наборы цехового производства. Комиссиям позубастее — изделия от Файзуллы.
Художка была заперта, а из-за соседней двери, что вела в библиотеку, доносились голоса.
Я толкнул дверь и вошел. В первом небольшом кабинете за столом в тельняшке навыпуск сидел Мустафа. Напротив него стоял какой-то парень.
— О, привет! — обрадовался Мустафа. — Подожди в соседней, книжку возьми, если хочешь, почитай. Сейчас с этим вот закончу...
Я прошел в соседнее помещение. Это, собственно, и была библиотека. Рядами стояли стеллажи с книгами. Как в самой что ни есть городской библиотеке, только гораздо меньшего размера. Книги были большей частью новые, в очень хорошем состоянии. В глубине помещения стоял топчан, выполняющий функцию дивана и кровати. Взяв первую попавшуюся книгу, я присел на него и начал листать. Из кабинета отчетливо слышались голоса Мустафы и пришедшего. Последний говорил с сильным украинским акцентом, гыкая, окая и растягивая слова. Диалог был интереснейший.
— Та-а-к... Как твоя фамилия, говоришь?
— Павлюченко.
— Хохол?! — радостно спросил Мустафа.
— Та чистокровный! Вжель так нэ видно?
— Конечно, видно. Еще как видно. А книги-то тебе надо, или завхоз послал?
— Та нэ, нэ завхоз. Для сэбе.
— А у меня на хохляцком языке книг нэмае. В СПП состоишь?
— Состою. Кабы ж не состоял, так до быбливотеки не отпустили б.
— По жизни кто?
— Мужик... Нормальный. А шо?
— А шо? — передразнил Мустафа, — а шо? Нет, ты посмотри, бля, — мужик! В СПП состоит! Сам — хохол! По- русски — еле-еле ботает... На заготовку ходишь? А?! — рявкнул он, и тельняшка начала медленно подниматься над столом.
