Снова удар, и снова… И солнце играло на лезвии — жаль, не кровь! Пока еще не кровь…
О, меч в руках Беторикса сверкал, словно молния! А вот закружил, так что не стало видно и клинка — одно сияющее солнечное колесо… И вот — удар!
Сорванный с головы римлянина шлем полетел наземь, укатился, подпрыгивая на ухабах, куда-то в папоротники. Кто-то из бившихся невдалеке галлов с удовольствием пнул его!
Центурион побледнел и, состроив жуткую гримасу, бросился в контратаку. И вновь скрестились клинки, высекая искры, и сверкнули ненавистью глаза.
Вождь галлов не смотрел в глаза сопернику, а взглядом словно пронизывал того насквозь, угадывая и даже предугадывая любое движение. Вот римлянин дернулся влево — и Беторикс вовремя подставил щит, отразил выпад и тут же ударил сам.
Центурион явно устал — тяжело дышал, темные волосы слиплись, по лбу и щекам обильно лился пот.
Галл ухмыльнулся, краем глаза посматривая на бившихся рядом своих. Римлянам сейчас приходилось туго! Лес наполнился звоном мечей, криками, стонами и проклятиями. Кудрявый Эпоред, справившись с одним врагом, уже бросился на другого, Камулоген рычал, словно разъяренный лев, лихо нанося удары, а вот здоровенный детинушка Бривас, похоже, вообще разогнал всех противников и теперь высматривал новых, помахивая дубиной. Желающих схватиться с ним что-то не находилось.
Дзинь!!!
Лезвие вражеского меча разящей молнией обрушилось на левое плечо Беторикса — а вот не отвлекайся, не глазей по сторонам! Хорошо, успел-таки среагировать — не щитом прикрыться, так хоть отпрыгнуть. Однако еще один подобный удар, и…
Побелев от ярости, Беторикс призвал на помощь богов. И призывал с каждым ударом, так дровосеки обычно хэкают, опуская топор. Хэк! — удар. Хэк! — удар.
— Таранис!!! — Ах, с какой силой обрушился клинок и тут же взвился снова. — Езус!
Удар! Скрежет!
— Тевтат!
Вообще-то это были боги паризиев, а не арвернов, но Беторикс призвал и их. И ведь помогло! Вождь галлов молотил своим мечом, словно тяжелым цепом по колосьям, — на! на! на!
Выдохшийся центурион больше не предпринимал попыток атаковать, лишь по мере сил отбивался, и ясно уже было — долго ему не продержаться.
И вот новый удар — со всей силы! Соперник подставил меч — и лезвие его с хрустом переломилось. Римское железо не выдержало столкновения с разящей кельтской сталью!
И тут же острие меча Беторикса уперлось врагу в шею.
— Ты — мой пленник!
Центурион лишь устало кивнул.
— О, мой вождь! — С дубиной на плече вышел из-за сосны Бривас. Не торопясь, вразвалочку, подошел, ухмыльнулся. — А мы уже все. Закончили.
