— Так зачем?
— Кое-что подготовил, — ответил я туманно, — а пока, дорогой Альбрехт, ввиду того, что вы быстрее всех находите общий язык с туземным населением, подберите из них хотя бы с полдюжины лордов, что коронуют меня.
Он охнул, отшатнулся, но затем так широко заулыбался, что это уже и не Альбрехт, а какой-то подменыш.
— Ого, наконец-то!
— Эрцпринцем, — договорил я. — Или… принцем. Пока думаю, еще не решил. Вопрос же важный, как думаете?
Он скривился, словно вместо вина хлебнул крепкого уксуса.
— Кем-кем?
— Что-нить принцевое, — ответил я. — Думаю, этого будет вполне весьма.
— Как скажете, ваше высочество, — ответил он с ехидной смиренностью. — Но… что-то случилось? Раньше вы не проявляли такого влюбленного пыла. А тут вдруг сами возжелали титул повыше, мантию погорностаивее…
— Надо, — отрубил я. — Ветер времени. И зов эпохи.
— Но мы можем, — предложил он, — и сами вас это… нет-нет, что вы так глазками! Я имел в виду коронацию. Три армии!.. Не только эрцпринцем, но даже… да кем восхотите!
— Местные тоже должны участвовать, — пояснил я. — Во-первых, любой принц повыше их герцога, а во-вторых… Кстати, а почему тут только герцоги, а никто никогда не объявлял себя королем?
— Какое-то заклятие, — ответил он равнодушно, — или проклятие, не помню. Слышал давно и краем уха. Так что во-вторых?
Я сказал мстительно:
— Узнаете после коронации.
Дворец герцога строился и совершенствовался, как заметно невооруженным глазом, на протяжении многих поколений. Так обычно и бывает, жизнь идет неторопливо, соборы вообще строятся по несколько веков. Эту неторопливую поступь я видел не только в некоторых деталях архитектуры, но больше чувствовал по уюту.
В то время как в большинстве королевских дворцов гуляют сквозняки, а зимой жизнь сосредотачивается в двух-трех комнатах, которые легче отапливать, здесь во всем громаднейшем здании с десятками залов и сотней комнат всегда тепло и сухо, а магический свет медленно загорается с наступлением сумерек и ярко горит всю ночь.
В первую же ночь я обнаружил свечи только в спальне, здесь освещать или не освещать — твое дело.
Интересно, что в верхних этажах, куда должен бы подниматься прогретый воздух снизу, он такой же и по свежести и чистоте, как и на первом, что значит, многие поколения что-то да добавляли к уюту.
Эльфийка ходила за мной, как цыпленок за мамой, всему изумлялась, но сама страшилась заглянуть даже в приоткрытую дверь.
— Ты, — повторял я настойчиво, — здесь хозяйка. Не гостья, а хозяйка. Даже когда я уеду, на тебя будут смотреть и наши, и местные, как на светлого ангела, и радоваться, что у них такое дивное существо…
