И кричит:
— О Господь мой!.. И куда куда бредет грядет это стадо?.. Эти печальные бараны?..
О Боже! а мы живем дышим надеемся убиваем порождаем а мы человеки ликуем любим падаем, а там бойня, а там обрубок! пропасть! обрыв! тьма мгла мга, безвозвратная безысходная необъятная!..
И мы знаем!..
И мы бараны печальные?
И мы волкодавы алчущие алкающие?
А ты Господь пастух локаец спящий с табаком-насом сладким уморяющим?
И мы знаем! знаем! знаем! и один исход!..
И никто не избежит! никто! хоть бы один остался из человеков на дороге, но все все все уходят в последнем стаде!..
И всех ждет кара. И никто не останется…
Господи зачем всех караешь?.. не оставляешь?..
…Поэт!.. Там где уходит Бог, там хозяйка — Смерть…
…Да Господь мой, но я ухожу от Тебя в волны последние в волны нежные пенные в текучие в бегучие водяные саваны мусульманские…
И ухожу от Тебя Господь мой к Смерти-хозяйке вод поддонных, ибо Ты повелитель пастырь живых, а она Пастух усопших…
…И вот я ухожу в реку Кафирнихан мою родную.
И вот нынешней ночью я бежал из онкологической больницы из корпуса склепа № 10, где лежат больные «cancer gastrici».
Cancer gastrici — это воспоминанье о забытых жгучих предках.
Cancer gastrici — это месть предков.
Тысячу лет мои предки по отцу Джамалу-Диловару таджики ели пловы манту бешбармаки со знойными индийскими афганскими перцами и ныне их кишки черева заживо изъеденные истраченные брюшные нутренности погибельно горят вопят кончаются во мне… Айя!..
Тысячу лет мои предки по матери Анастасии русичи неумеренно яро ели огненные блины и новгородские каленые рассольники и лесную певучую дремучую дичь и красную рыбу белых рек и пили сонные яды медовух самогонов ягодных необъятных настоек и они съели и истратили кишки черева грядущие мои!.. Оле!.. Ей ей!..
И их кишки теперь бунтуют ворожат горят во мне, и мои предки съели сладко сонно дремно бедные неповинные кишки черева мои…
Да! и поселилось в кишках моих в желудке моем тлеющем, как забытый костер в ночном сонном лесу дождливом бредовом, и поселилось в кишках моих внутренностях черевах Древо алчных неутоленных предков моих…
И вот сие генеалогическое Древо колышется плещется разрастается во чреве моем как змеиная ядовитая водоросль на дне морском и убивает нутро мое невинное…
И я убежал ночью из корпуса № 10 мавзолея склепа живых вместе с яростным разрывным Древом этим во чреве моем…
И я решил уйти в реку и утопить напоить засушливое вековое саксаульное Древо это…
