Ручьи играючи прорезали в метровом слое слежавшегося снега глубокие вымоины, издалека похожие на старческие морщины.
- Всё ей нипочём… Наши войны, беды, страдания, всё смоет животворящая водица. Оживут и зацветут травы, цветы, деревья. Каждый год снова и снова возвращается жизнь, казалось умершая за долгую зиму.
Мысли внезапно перескочили в сторону настойчивого перезвона попавших в быстрину отколовшихся льдинок. Они создали временный затор на пересекавшем двор по диагонали, до полуметра в ширину, новорождённом ручье.
- Бегите к морю. - Мелехов поддел непрочную плотину обутым на босу ногу сапогом, и освобождённая вода с благодарным шумом рванула к реке. Григорий невольно вернулся к волновавшей его теме:
- Вот бы и людям научится всегда оживать!
Он ещё какое-то время постоял, зябко поправляя накинутую на плечи надоевшую шинель. Зима не хотела сдаваться без боя и к утру поверхность двора покрылась тонким слоем робкого ледка.
- Только где найти на энто силы? - Григорий, тщательно очистив от налипшего снега, стоптанные до дыр сапоги, зашёл в выстуженное за ночь нутро куреня.
Раскрасневшаяся Дуняшка обернулась к нему от печи:
- Скоро снедать будем, – сообщила она, растапливая печь. - Хочу блинцов испечь.
- Добро! – одобрил Мелехов и, смущаясь, признался. - Давненько я горяченьких блинцов не пробовал.
- Жениться бы тебе брат. – Горестно посетовала сноровисто снующая сестра. - Грех, такой казак пропадает.
Григорий мрачно усмехнулся и сказал:
- Я не против, только все мои жёны померли, а новых чевой-то не примечаю.
- Найдутся… Вон, сколько на хуторе молодух. – У вчерашней невесты на примете была парочка подходящих. - Сосватаем легко!
- Много красавиц, но нету среди них Аксиньи…
Дуняшка украдкой смахнула жалостливую слезу. Она никогда не относилась к недавно погибшей соседке с особой сердечностью, но зная, как к ней прикипел брат, сожалела об её смерти.
- Встретишь ищо кого-нибудь, Бог пошлёт!
- Делать ему, что ли нечего... – усмехнулся брат.
Григорий замолчал, начав, неохотно есть снятые с пылу блинчики. Лоснящийся растопленным салом, румяный блин обжигал ему пальцы, и он спешно перекидывал его из одной руки в другую. Проглотив последний кусок, он сильно втянул в себя воздух через широко открытый рот.
- Вон сколько дел наворотили, сколько кровицы пролили… Не дойдут у него до меня руки. – Не к месту сказал старший Мелехов.
