– Понимаю. Что ж, о предупреждениях я позабочусь.
…однако в определённом смысле Гемис ир Даури безнадёжно опоздал. Слишком много разумных, принадлежащих разным расам, лично видели кружащий над Юхмарской тюрьмой угловатый силуэт дракона, слышали его жуткие вопли и даже – мысленное, но очень громкое притом обещание вернуться. Заинтересованные лица могли наблюдать отъезд магов с сотенным отрядом гвардии (зрелище, сказать прямо, редкостное и легко увязываемое с необычными событиями в столице), а также их возвращение; причём некоторые, особенно заинтересованные, считали и всадников, и коней отряда, найдя число уезжавших и вернувшихся равным. И не так уж сложно было узнать результаты рейда. Предательская вонь позорного поражения к тому времени уже повыветрилась, но гвардейцы Нерана Седьмого были вполне обычными людьми. Они нередко засиживались в питейных заведениях и под выпивку начинали болтать больше обычного. Да и Арбитры, если найти к ним подход, тоже оказываются не лишёнными языков. Коллеги эрта Даури, посланники дружественных и не очень государств, главы торговых домов (среди которых случаются люди столь же могущественные, как короли, – или, по крайней мере, столь же богатые), представители нечеловеческих рас, тесно связанные со своими далёкими анклавами, – было, было кому собирать слухи о происшедшем в Остре и складывать из этих слухов мозаику случившегося.
Даже предположение магистра Иренаша Тарца о появлении Высшего мага тьмы… строго говоря, Тарц был не первым, даже не пятым. И то, о чём он высказывался гипотетически, в иных устах прозвучало проверенным фактом.
Второе утро после налёта на Юхмарскую тюрьму, дальние окрестности Остры.
Это было воистину прекрасное место. Ледяная, кристально чистая вода из близкого источника, сокрытого в недрах земли, собиралась в чёрной чаше маленького озерца, окружённого караулом древних елей, и проливалась с наклонённого края чаши небольшим водопадом. Поток шипел и пенился, но вскоре вновь обретал прозрачность. Облитые стеклистыми водами, камни в ложе ручья блестели, словно полудрагоценные. Только тщётно было бы пытаться украсть хотя бы малый осколок природной прелести: унесённая и засушенная в какой-нибудь витрине, галька с этих берегов оказалась бы попросту унылым тусклым камнем, каких в мире миллионы.
Но камней здесь никто и никогда не собирал. Никто не искал среди корней хворост, не ломал ветвей и не рубил деревьев, не ставил силков, не бортничал. Ни углежоги, ни смолокуры, ни охотники не промышляли близ заповедных вод. Древняя магия – куда древнее, чем неугомонный род человеческий, затопивший окрестные земли, – берегла округу от бесцеремонных вторжений.
