Только когда стало уже совсем темнеть, вдали показался лес.
— Вот и приехали, — сказал Володя, до сих пор не проронивший ни слова. — Пожалуй, утомились?
— И утомились и проголодались, — ответил Муравьев.
— Здесь вас накормят и скажут, как быть дальше.
На опушке леса стояло несколько построек. Среди них выделялся большой бревенчатый дом, крытый железом. «Богатый хозяин, — подумал Муравьев. — Что-то нас ждет? Жестокий допрос или сытный ужин?»
Возле дома Муравьев и Тузинкевич с трудом слезли со своих лошадей. К длительной езде верхом они не привыкли и теперь стояли, пошатываясь. Володя привязал лошадей и повел гостей в дом, окна которого ярко светились в наступившей темноте.
Когда вошли в помещение, то сразу поняли, что там идет какое-то собрание. Подвешенные к потолку большие керосиновые лампы «молния» хорошо освещали просторную комнату. За несколькими столами, составленными вместе, сидело много крестьян, одетых в полувоенную форму. Все повернули головы в сторону вошедших.
Муравьев был ослеплен светом, прищурил глаза в надежде что-нибудь рассмотреть. Неожиданно услышал знакомый голос:
— Проходите к нам. Вот замечательно, что вы приехали. Как это здорово! — Навстречу им бросился высокий молодой человек. «Да ведь это Донской!» — Муравьев искренне обрадовался встрече.
Тепло поздоровавшись с прибывшими, Донской громко объявил:
— Вот он, тот самый мой большой друг, председатель Воронежского комитета эсеров, о котором я вам рассказывал, — он взял Муравьева под руку и повел к столу.
Муравьев улыбнулся из последних сил, остановил Донского и тихо сказал:
— Подымай выше! Я теперь не только председатель воронежской организации, но член Центрального комитета.
— Как так?
— Помнишь, когда ты был в Воронеже, к нам приезжали два члена ЦК?
— Помню.
— Они известили меня, что будет съезд. Я должен быть не просто участником съезда, а содокладчиком по вопросу о политическом моменте.
— Да, да. Припоминаю…
Присутствовавшие с интересом прислушивались к разговору.
— Так вот, съезд состоялся, и меня выбрали в состав Центрального комитета. И совсем тихо, чтобы не слышали окружающие, Муравьев добавил: — Сейчас я прибыл к вам под фамилией Петрович. Называй меня, пожалуйста, Петровичем. Сам понимаешь, для чего это нужно…
— Понимаю, — радостно рассмеялся Донской. — Ну и молодец же ты, Петрович. — И громко объявил: — У нас теперь свой член ЦК. Видите, как крепко наше дело! — И предложил: — Скажи несколько слов, Петрович.
