На стене как раз над дырой были установлены котлы со смолой, но — странное дело — смола присыхала к стенкам котлов и изливалась очень нескоро длинными вязкими лентами, которые мало кому могли повредить.
И все же Броэрек постоянно чинил стену. Каждый день он пригонял сюда десяток солдат, и люди, проклиная своего командира, укладывали камни, таскали глину, песок, палки.
Все это рухнуло при первом же ударе тарана. Враги прорвались в крепость, где встретили ожесточенный отпор. Броэрек был в самой гуще сражения. Так тяжело ему еще никогда не приходилось. Он как будто ворочал здоровенные булыжники, а не сражался.
Несколько раз гарнизонным солдатам удавалось отбросить неприятелей обратно за стену. Лицо у Броэрека горело от пота, зеленые волосы рассыпались по плечам, они цеплялись за чужие доспехи, лезли в рот, в глаза. Броэрек отхватил ножом несколько прядей и бросил себе под ноги.
Он побежал к башне, чтобы оценить обстановку.
Теплый комочек шелка лежал у него за пазухой. Одежда Ратхис. «Если меня убьют, я испачкаю ее кровью», — подумал Броэрек и тут увидел девушку, которая ему прислуживала. Она стояла в дверях башни и, щурясь, смотрела на своего господина. Озабоченно, но спокойно, — как будто прикидывая, не подать ли на обед гороховый суп. Или уместнее будет грудинка?
Броэрек вытащил пеструю ткань и бросил девушке на руки.
— Что это? — Она развернула платье, приложила к себе. — Что это такое, мой господин? Подарок?
Ее глаза засияли, на лице появилась улыбка. Сейчас она совершенно преобразилась, и Броэреку подумалось, что ни одна женщина в мире не может быть красивее этой простой служанки. Впрочем, длилось это лишь миг, до тех самых пор, пока Броэрек не сказал:
— Это мое знамя. Мой собственный, личный стяг. Помнишь, ты все твердила, что я — аристократ? Сегодня я в это поверил. Я понял, что ты имела в виду. Да, я аристократ, и это мое знамя. Поднимись на башню, на самый верх. Я хочу, чтобы мое знамя видели все, и друзья, и враги. Сделаешь?
Она кивнула и скрылась в дверях.
Десять лучших воинов Броэрека пытались отбросить врагов, прорвавшихся в замок. Те рвались к одной цели — к воротам. Если им удастся открыть тяжелые створки, битва за золотую башню будет проиграна.
— Держаться! — кричал Броэрек.
Его не слышали, но видели. Он врубился в толпу врагов и убил двоих, напоминавших троллей низшей касты, — серокожих, широкоскулых, низкорослых.
Однако затем шум возле бреши в стене привлек внимание Броэрека, и он вернулся обратно. У пролома было не протолкнуться: люди врывались в замок. Путь им преграждала встречная волна вооруженных людей. Солдаты сталкивались, били друг друга, кричали, падали. Некоторых так сдавило в толчее, что было не поднять руки. Повсюду гремело оружие, а эхо отражало каждый звук. Повсюду — в переходах, на маленькой площади перед башней, на мосту, на ступенях, ведущих на стены, — везде кипели схватки.
