– Ничего, ничего, я сама.
Ее черные кожаные штаны тускло поблескивают, помада лежит идеально, словно она только что подкрасила губы. В ноздри мне ударяет мускусный запах.
– Я купила такую сестренке на тринадцать лет. Она ее носит постоянно. Чуть ли не спит в ней!
– Надо полагать, ей очень нравится. – Хоть бы эта Эдит перестала быть такой любезной. Разве не понимает, что она мне отвратительна? Я неопределенно машу рукой в сторону детского отдела: – Дети. Надо возвращаться.
– Конечно! – Эдит теснее прижимает к груди “Роковую страсть”. – Привет Майку.
Майку?
Из жизни вразнос: я просматриваю бумажник своего мужа. А что, подумаешь! Когда нужна мелочь, я беру у него, и он тоже преспокойно залезает ко мне в сумочку. А тут мне и вправду нужно несколько долларов. Но еще я убеждена, что найду любовную записку от Эдит Берри. Поэтому, достав десятидолларовую купюру, продолжаю шарить в маленьких отделениях, но нахожу только корешок квитанции из химчистки и школьные фотографии детей. Я чувствую себя воровкой, сердце бьется так, что я всерьез опасаюсь инфаркта. Окажись там хоть что-то криминальное, мой поступок был бы оправдан, – а так мне просто-напросто стыдно.
Я прошу Майкла пойти вместе со мной к семейному психологу.
– Зачем идти вдвоем? – не понимает он. – Если, по-твоему, у нас что-то не так, сходи сама и выговорись.
– Дело не только во мне, Майкл. – Я стараюсь не падать духом, услышав отказ. – А в нас обоих. Что-то разладилось. Я чувствую, как ты отдаляешься от меня.
Я молчу про Эдит Берри и его странную “забывчивость”. “Мужчины не терпят ревнивых женщин, – звучит у меня в ушах камлание матери. – Липучих, беспомощных и все прочее”.
– Может, лучше сэкономим восемьдесят баксов и проведем часик в постели? – Майкл просовывает ладонь мне между бедер. – Лучше всякой психотерапии.
Я убираю его руку.
Майкл вздыхает, и в этом усталом облачке углекислого газа я буквально вижу его мысли: “Вечно тебе неймется, да, Джулия? То волосы.
То гостевая комната. Были нормальные белые стены, так нет, тебе понадобился, видите ли, “эффект голой штукатурки”, и теперь там как в трущобах. Или вот задний двор. Росла себе травка, и все было хорошо, но тебе подавай райский уголок с фонтаном, клумбами и огородом, чтобы детей занять. Фонтан зарос тиной, а на грядках сорняки, которые к тому же пойди выполи – все руки желтым перемажешь”. Хотя, если честно, Майкл очень терпеливо относится ко всем моим прожектам и всячески меня поддерживает – даже в изначально обреченной попытке перекрасить пианино (и не спрашивайте).
