– Он красивый? – спрашивает Трина, покусывая большой палец: ее обычная реакция на привлекательных мужчин или мысли о них.
– Очень.
– Твой отец был красивый.
И зачем она это сказала? Либо уж выкладывай все, либо молчи. Трина редко говорит о нем, а я научилась не спрашивать. В этом отношении мать словно обвела себя магическим кругом, непроницаемой мембраной, которая ничего не впускает и не выпускает. Я помянула отца всего раз, в двенадцать лет, когда разозлилась, что мама из-за свидания пропустила мое сольное выступление – школьный хор исполнял “Dona Nobis Pacem”.
– Вот и правильно отец тебя бросил! – проорала я в праведном подростковом гневе.
Она отвесила мне трескучую пощечину. Четыре тонких пальца оставили на щеке жгучий след.
– Он меня не бросал. Это я его бросила. И ты должна быть мне благодарна. Он колотил меня, Джулия, и делал бы то же самое с тобой.
Больше я о нем не заговаривала.
– Он женат, твой профессор? – спрашивает мать.
– Нет.
– Плохо, – хмурится она. – Тогда ты теряешь больше, чем он. Лучше б он был женат. Как-никак стимул держать рот на замке.
Я оценивающе смотрю на Трину Макэлви. Облегающие джинсы, босоножки на высоком каблуке. Шестьдесят один год. Не помню, чтобы я видела ее без косметики, даже перед сном. Я замечаю у нее на лодыжке татуировку в виде бабочки.
– Новая?
– Нет. – Мать задирает штанину и поворачивает ногу, чтобы мне было лучше видно. – Подарок на пятьдесят лет. На шестьдесят я сделала еще одну, но, чтобы ее показать, придется снимать штаны.
– Нет уж, спасибо, мам.
Она опять принимается за большой палец.
– Ну, малыш, расскажи о своем любовнике.
– Он мне не любовник, мам.
Трина поднимает руки:
– Простите, простите. Задела за живое. – Она выжидает мгновение. – Расскажи о своем… профессоре.
Я больше не хочу о нем говорить. Что за безумие, советоваться с Триной? О чем я только думала?
– Ладно, забудь.
Трина тянется через стол и пожимает мою ладонь.
– А Майкл не забывает о моей девочке?
– А?
– Я о сексе.
– Мама!
Она ухмыляется.
– Ясно. – Трина с силой тушит сигарету в кофейной чашке. – В общем, так. Вот мой совет, хоть ты его и не просила. Муж, обделяющий тебя любовью, – плохой муж. В иудейской религии это обязательное требование в браке – секс, я имею в виду. Спорим, ты такого не знала. – Она опять закуривает, от души затягивается и кивает на сигарету: – Через две недели бросаю.
– Конечно.
Я знаю, к чему она ведет. Ей никогда не нравился Майкл. Она считает его холодным. Мы уже были помолвлены, а она все пыталась свести меня с неженатыми мужчинами со своей работы. Или уж не знаю откуда.
