— Buongiorno, ragazzi. Sono venuto a dirvi che la vedem-mia a Palazzone comincera domani all’alba. Io verro a prendervi alle cinque. Доброе утро, ребятки. Я пришел сказать, что завтра на рассвете в Палаццоне начнут сбор урожая. Буду у вас в 5:00. Будьте готовы.
— Здорово, превосходно, замечательно! Конечно, мы будем готовы, — радостно, но чуточку смущенно отвечали мы, стараясь замять провинность.
Он, конечно, знал, что между нами вышла размолвка, и Фернандо, мне кажется, собирался объясниться, когда Князь заговорил:
— Слушай, Чу, в следующий раз, когда тебе нужно будет спустить пар, выбирай дорогу на Челле. Там безопаснее. А то тут вся округа переполошилась.
И этот человек, еще ни разу не пожимавший мне руку, вдруг крепко обнял меня за плечи, поцеловал в обе щеки и повторил, что увидится с нами завтра утром. Я была потрясена. Мало того, что он проведал, какую необычную ночь мы провели, но еще и сумел соединить в нескольких словах и одном жесте выговор, утешение и предупреждение.
— Adesso, io vado a fare in santa calmа. А теперь я пойду завтракать в священном покое, — сообщил он своими зимними губами, глянул на нас глазами убийцы и широко зашагал в сторону курятника.
Мы сдерживали смех, но кто-то из нас все же прыснул, и он, услышав, обернулся к нам и тоже расхохотался.
— Vi voglio ип sacco di bene, ragazzi! Я желаю вам счастья, ребятки! — крикнул он сквозь тихий шелест сентябрьского дождика.
Мы еще с июня начали выспрашивать у Барлоццо, нельзя ли нам помочь в уборке винограда. За свою журналистскую жизнь мне не раз приходилось помогать в vendemmia в разных краях Европы: в Бандоле на юге Франции, на острове Мадейра, а раз даже на севере Тосканы, в Кьянти — собирая материал и впечатления для своих статей. И каждый раз во мне просыпалась вдохновенная крестьянка. Я даже раздумывать не хотела — как можно жить здесь и остаться в стороне! А мания Фернандо превосходила даже мою одержимость. Банкир так или иначе должен что-то собирать. Однако Барлоццо пытался нас остудить. Представляем ли мы, какая это lavoro massacrante, убийственная работа, которая начинается утром, едва просохнет роса, и длится до захода? Он рассказал, что вся округа собирается в одном хозяйстве, собирает весь виноград и переходит к следующему. Он сказал, что в этом узком кругу бывает шесть-семь, а то и больше хозяйств, где собирают виноград для простого вина, необходимого им не меньше пищи.
— А вы кому помогаете собирать виноград? — спрашивала я в надежде, что прямой вопрос удержит его от новых описаний Армагеддона под жестоким сентябрьским солнцем.
