3. Долина уцелела, и мы печем хлеб
Десятичасовой бриз доносит запах зеленой молодой пшеницы. Фернандо распевает на весь луг:
— Ogni giorno la vita e una granda corrida, та la notte, no. Каждый день жизни — великая битва, но ночи, ах, ночи!
Я готова поклясться, что овцы слушают его, так притихли они на время его утреннего неаполитанского концерта. Я тоже слушаю. И подпеваю ему:
— Gia il maltino е ип ро grigio se поп се il dentifricio, та la notte, no! Утро мрачнеет, если нет зубной пасты, но ночи, ах, ночи!
Барлоццо опоздал к началу работы, но Фернандо после недели его терпеливых наставлений и сам справлялся с цементом: замешивал-намазывал-разравнивал-выкладывал кирпичи, возводя стены, которым предстояло окружить дровяную печь. В иные дни Барлоццо вовсе не приходил, и ясно было, что он пропускает работу с умыслом, что он чувствует, как хочется Фернандо самому справиться с первой в жизни работой руками. Доказательство: меня едва терпели на строительной площадке. Мои функции сводились к подай-принеси, а мой муж тем временем с восторгом убеждался, что у него есть руки и что они отлично могут творить. Я радовалась за него, но мне надоедало сидеть на корточках, дожидаясь очередного приказа подать лимонад или бумажное полотенце. И я позволила себе тратить эти утренние часы по-своему.
Первым делом я сменила свою тосканскую униформу. С самого приезда я все время носила рабочие сапоги, шорты-хаки и футболки, надоевшие дочери. Хоть я и наслаждалась сельской жизнью, такой крестьянский наряд меня не устраивал. Я соскучилась по сандалиям и костюмам, по блузкам и шелестящим юбкам. Мой летний гардероб напоминает костюмы Мими из «Богемы». Тафта, кружево и тюль, кринолины, голубые льняные пиджаки с длинными басками, тот же костюм из шоколадного шелка и шляпы, которые можно натянуть на мои слишком густые волосы. Романтическая коллекция, в основном от Ромео Джигли. Легкость его нарядов уравновешивали несколько старомодных вещиц сороковых годов от Нормы Камали. Я предпочитала не замечать нескольких откровенно «приличных» платьев. Венеция разжигает все страсти, в том числе страсть к нарядам. Казалось вполне уместным бродить в тени ее калле в шелестящей кружевной юбке, умерив ее барочную пышность обтягивающим свитерком с высоким горлом и подобрав волосы в тугой узел, заколотый под затылком. А на палубе кораблика, бороздящего полуночные звездные воды рядом с вырастающими из лагуны мраморными дворцами, женщина отлично чувствует себя в бархатном плаще с капюшоном, развевающемся на холодном черном ветру. Появление в здешнем баре в том же плаще вызвало бы скандал. Я бы чувствовала себя одетой для маскарада на Хеллоуин. Но и прямые синтетические юбки чуть ниже колена с прямыми блузами и туфлями с ремешком вместо задника — наряд моих нынешних соседок — не мой стиль. И вести сельскую жизнь, упаковавшись в джинсы, я не желала — может, в джинсах кому-то и уютно, только не мне.
