Она колебалась, испытывая необычную застенчивость.
— Понимаете, я видела вас в жизнерадостном настроении и поняла…
— Что вы поняли, мисс Бренд? Вы меня озадачили.
Призвав на помощь всю свою храбрость, она с присущей ей откровенностью сказала:
— Что вы гораздо лучше, чем хотите показаться.
— Ну, это зависит от того, в чьем я обществе.
Десима покраснела, услышав этот скрытый комплимент, и испытала удовольствие, в котором не смела сознаться себе самой. И была благодарна появившейся официантке, которая спросила, хотят ли они кофе. Это дало девушке возможность взять себя в руки, и она сказала:
— Мы с Джимми тоже приглашены.
Именно это он хотел узнать, хотя заметил только:
— А ваш друг мистер Конистон?
— Леди Трент не любит Пола, но приглашает его, потому что он сын доктора Джона.
— Могу себе представить, — сказал Грант. — Доктор Конистон — исключительная личность…
— О, как я рада, что он вам нравится! — тепло воскликнула она. — Он такой милый, самый добрый из людей. И очень умный. — Она вздохнула. — Если бы только он не старел. Вы себе представить не можете, как мы, знающие его всю свою жизнь, страшимся увидеть на его месте чужака. Доктор Джон из тех времен, когда врачами рождались, а не становились. Мне иногда казалось — даже в «Св. Джуде», — что некоторым молодым врачам лучше было бы заняться торговлей.
Удивленный горечью ее тона, Грант быстро посмотрел на девушку. После недолгого молчания он сказал:
— Боюсь, вы правы. Но ведь прирожденные врачи всегда будут существовать.
— Да, это люди, у которых медицина в крови. И они не должны тратить свою жизнь зря… — Десима замолчала. Она не смотрела на Гранта, но видела его руку на столе: он так стиснул скатерть, что костяшки пальцев побелели.
Сердясь на себя, она подумала: «Какая я дура! Бесчувственная дура!»
И тут же услышала его невозмутимый спокойный голос:
— Вы совершенно правы. Конечно, меня несколько лет не было в Англии; и я мало что знаю о мире медицины. Вы, естественно, были знакомы с ним ближе, когда практиковались. Я все еще удивляюсь, как вы решились отказаться от профессии — очевидно, вы рождены для нее.
— Я вам уже говорила, — ответила она. — Не могла оставить Джимми справляться со всем в одиночку.
— Конечно, — признал он. — Только — прошу меня простить — тогда вы делали работу, в которой нуждается так много людей.
— Это было нелегко, — ответила она. — Но я не жалею о том, что сделала. — И подумала: «Он так фанатично предан к медицине. И по собственной воле никогда не отказался бы от нее».
