— Представьте себе! И, когда я работала над ней, поверьте, у меня были основания считать доктора Нортона таким, каким я его описала.
— Нисколько в этом не сомневаюсь. — Мэтт серьезно взглянул на нее. — Но подумайте над тем, что ни один врач не застрахован от ошибки.
— Вот, значит, как?! — Уперев руки в бока, Доминик грозно глянула на него. — Значит, заявиться на операцию в нетрезвом виде — это уже просто врачебная ошибка? Куда катится этот мир?!
— Постойте-постойте. Я рассматриваю этот случай только как оплошность со стороны этого хирурга, и он не был в состоянии алкогольного опьянения, когда его вызвали на операцию.
— Да неужели? — зло усмехнулась Доминик. — Что ж, думаю, вас неточно информировали. Но, увы, мне нечем опровергнуть это, потому что юристы клиники уже везде подсуетились, как я понимаю.
— Извините, мисс Уэйн, но я не склонен верить вашим голословным утверждениям.
— Конечно, вам намного выгоднее поверить в то, что всеми уважаемый врач лишь совершил промах, в результате чего девятилетняя девочка на всю жизнь останется калекой.
— Этой девочке предложили лечение в одном из лучших специализированных центров страны. Вам кажется, этого мало?
— Я надеюсь лишь на то, что этот случай все-таки заставит доктора Нортона задуматься, к чему может привести его недобросовестное отношение к работе. И знаете что? Продолжайте и дальше защищать таких же типов, полностью уверенных в своей безнаказанности. — Она демонстративно порвала визитку и швырнула ему в машину. Мелкие клочки плавно осели на пустующее пассажирское сиденье. — Всего вам доброго, мистер Бейкер. Желаю удачи. А точнее желаю вам полного провала в вашей, как я теперь понимаю, совершенно ненужной нашему обществу деятельности!
Захлопнув дверцу, Доминик развернулась на высоких каблуках и вернулась в свою машину. В зеркало заднего вида она видела, как джип плавно отъезжает, освобождая ей дорогу.
Вечер тянулся бесконечно. Не звонила даже Дороти, которая раньше буквально преследовала Доминик. Доминик решила сама позвонить подруге, но наткнулась на ее автоответчик.
Доминик была в замешательстве. Именно сейчас, когда ей нужна была дружеская поддержка, она не могла ее получить, потому что единственная подруга куда-то пропала. Возможно, она налаживала свою личную жизнь и карьеру в обществе Чака? Во всяком случае, это было самое разумное объяснение тому, что она не жаждала разговаривать с Доминик по телефону.
Есть не хотелось. Навалилась апатия, которую Доминик никак не могла преодолеть. Что же такое? Почему, когда хочешь что-то сделать правильно, обязательно вмешиваются деньги и все переворачивается с ног на голову? Теперь уже она не борец за справедливость, а клеветница, вывалявшая в грязи доброе имя доктора Нортона.
