С идеями проблем не было. Равенство, свобода, братство. От каждого по способностям, каждому по труду.
Мощный бас начинает медленно, раскатисто:
Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек.
Хор по радио и люди за праздничными столами подхватывают:
От Москвы до самых до окраин
С южных гор до северных морей
Человек проходит как хозяин
Необъятной Родины своей.
Душа ликует!
Идейные сомнения оставались всё теми же: прекрасными и благородными словами не пользовались в обычной жизни. По приезду в Ленинград он не обнаружил и здесь книжно-киношных людей. Опять успокоил себя: он еще найдет их в мире науки, техники, искусства…
Партия так объясняла недостатки людей: человек, мол, рождается хорошим, но портится от родимых пятен капитализма или от отдельных недостатков социализма. Он нашел свое объяснение: дурное переходит от родителей к детям, от них к следующему поколению, и так без конца. Поэтому люди никогда не станут хорошими. У него появилась такая задумка: надо детей отделить от родителей и поручить их воспитание только хорошим людям. Таким как он, Сталин, Зощенко и другие. Насчет Сталина понятно, сегодняшние дети тоже уважают сегодняшних вождей. Почему Зощенко, юморист, насмешник, попал в эту компанию? А потому, что писал о людских слабостях весело и добродушно.
Тогда мальчик не знал, что попал пальцем в небо. Отделять детей предлагали почти все утописты. Однако по последним данным науки установлено, что без родительской ласки будет еще хуже. Так что пусть уж воспроизводится греховность в семье, это меньшее зло.
Эта идея отъема детей врезалась в память – как раз тогда партия заклеймила Зощенко. В 14 лет трудно сомневаться в решении партии. Ладно, подумал он, мал еще, не понимаю. Через несколько лет партия признала свою ошибку. А он не переставал любить Зощенко.
Вообще он и его товарищи любили свободомыслие. «Академик» как-то заговорил о Сталине:
— Тебе не кажется, что у нас явный перебор с восхвалением Сталина? Любая доярка истошно вопит по радио о любимом вожде, к месту, а больше не к месту.
— Да, но это же малограмотные люди, наверно, они считают своим долгом обязательно об этом сказать.
— Но есть же журналисты, руководители. Они-то должны понимать, что это уже перебор, надоедает слушать эту трескотню.
— Согласен. Конечно, Сталин великий человек, но, наверно, и ему эта трескотня не нужна.
С «артистом» Колесов обсуждал искусство:
