Итак, семья не привила ему веры в Бога. О государственном воспитании уже говорилось. А что же литература и искусство? Ведь их воспитывали на классике. А они не уверовали. Вот, например, великий поэт, верующий, восклицал: «И Бога глас ко мне воззвал». И у него же дева Мария шутит: «Досталась я в один и тот же день / Лукавому, архангелу и богу».
Ладно, ребята, говорит он, я хотя бы не воинствующий атеист, пусть люди верят. «Религия – опиум для народа, единственная надежда в исстрадавшемся мире», — вторая часть этой фразы Маркса обычно умалчивается.
Говорят, что некоторые сами приходят – через Откровение. Бывает, мол, такое: живет себе человек понемногу, потом вдруг задумывается, наверно, впадает в транс, и на него нисходит Откровение.
Он, говорит, так не может. Грешил мало, вспоминается: «вдруг у разбойника лютого совесть Господь пробудил, сон отлетел, опротивели пьянство, убийства, грабеж». Это ему ни к чему. Вот его приятель многажды нарушал заповедь «не прелюбодействуй», родил от разных женщин и воспитал детей и внуков, потом стал православным. Наверно, по христианскому обычаю покаялся. На исповеди ходит.
Презумпция доказательности (как в суде о невиновности) толкуется в пользу обвиняемого. Да и обвинителей многовато: христиане всех видов, мусульмане, буддисты, синтоисты и другие; и каждый настаивает только на своей правоте. «Господа, вас много, а я один. И я говорю вам: я тоже верующий. Верующий в Природу. Такую веру я выбрал для себя. И не берусь доказывать свою правоту логически».
Что же касается смерти, то у древнегреческого философа Платона нашел замечательную мысль – после смерти будет то же самое, что было до рождения, то есть «ничего». Вот это он очень хорошо помнит: до рождения не было ни жарко, ни холодно, ни скучно, ни весело – ничего не было. Это успокаивает!
И Наставник говорил: «Если я теряю свое сознание, свое я на время сна, то ничего страшного, если я потеряю его навсегда».
Страх преследовал его всю жизнь. Иногда он подымался среди ночи, садился на край кровати и в ужасе говорил: «Мать твою так, еще же и помирать надо». Постыдное воспоминание: на вопрос шестилетнего сына о смерти раздраженно ответил: «Все люди умирают, и я тоже умру». Вечером сына уложили спать, слышит – плачет, зашел, он уткнулся головой в подушку, попа кверху, сквозь слезы: «Почему все будут жить, а вы с мамой будете умирать?» Бросился успокаивать: нет, умирают от болезней, а мы будем лечиться и жить.
