Никто не учил его искусству инвестиций, основам экономики, управлению финансами. Писклявым, еще не ломавшимся голосом он объяснил Ройвену Вайсбергу, куда можно вложить доходы от крышевания, что следует купить и как лучше спрятать деньги. Велосипеды, кожаные куртки, алкоголь поставлялись на продажу именно тогда, когда их не хватало, и спрос достигал пика. Новый бизнес вышел за школьные стены и распространился на городские улицы. Навещая уличных торговцев, здоровяк Вайсберг предупреждал их об опасности пожаров, а приходивший после него Иосиф Гольдман, мальчишка с прыщавым лицом и в больших очках на горбатом носу, на коленке рассчитывал месячный доход ларька и определял стоимость «крыши». С теми, кто отказывался платить, случалась неприятность — их ларьки сгорали. С конкурентами, предлагавшими свою «крышу», разбирались жестоко. Равных Ройвену Вайсбергу в городе не было.
Потом появились перебежчики. Косноязычные, неуклюжие мальчишки из других банд приходили и умоляли принять их в бригаду. В восемнадцать лет Вайсберг стал авторитетом в одном из самых бандитских городов Советского Союза, а Гольдман — его бригадиром. В их распоряжении было больше двадцати боевиков, на которых и держалась бандитская «крыша». А потом Вайсберг исчез.
Когда друга забрали в армию, Иосифу Гольдману едва исполнилось тринадцать. Он остался без «крыши». Баланс силы качнулся. «Крыша» обвалилась, а без нее город Пермь превратился в мрачное, пугающее место. Гольдман залег на дно и переключился на теорию, размышляя над тем, что делать с накоплениями. За последующие два года недавнего бригадира трижды избили, разорвав при этом одежду и раздавив очки, и он считал, что легко отделался — по крайней мере его не связали по рукам и ногам и не бросили в Каму.
Через два года Ройвен Вайсберг вернулся в Пермь — еще более крепким, закаленным, жестоким, — и Иосиф Гольдман снова оказался под «крышей». Он знал, кому обязан всем. В тени «крыши» они оба пошли вверх. Таунхаус в Найтсбридже, вилла возле Албуфейры на альгарвском побережье, пентхаус с яхтой в Каннах и статус мультимиллионера с охраной для себя и семьи — ничего этого не было бы без Вайсберга.
Он оделся. В соседней комнате жена надела доставленное днем маленькое черное платье. Вечером их ждал прием по случаю запуска новой коллекции в галерее на Корк-стрит, и Иосиф знал, что, возможно, примет участие в аукционе и поборется за акварельный пейзаж, цена на который может подняться до четверти миллиона. Наградой победителю станут аплодисменты за щедрость, ведь половина выручки пойдет на благотворительность. Сзади к нему подошла Эстер. Он уловил аромат ее духов, повернулся, поцеловал в плечо и попытался застегнуть ожерелье, но пальцы, обычно такие уверенные, как будто онемели. Эстер даже вскрикнула тихонько, когда застежка защемила кожу.
