Однажды летом Корал Хадли вышла во двор ранним утром покормить овец, корову и лошадь, которую она назвала Бойцом, и увидела во дворе мужчину. Каждую весну она сажала душистый горошек, и теперь он разросся повсюду, до колена, цвел пурпурным, и белым, и розовым цветом. Корал знала, что стала совсем не такой, как раньше. У нее выпали зубы — она стерла их в ночных кошмарах. Волосы ее побелели. Люди в городе говорили, что она торопила старость, устремляясь на тот свет навстречу своему мужу Джону и детям. Но на самом деле она стремилась именно к этому моменту, к этому мгновению, к этому вздоху.
3
Майский ураган налетел на них неожиданно. Как, впрочем, и на всех остальных, кто рыбачил на Мидл-Бэнкс. Вот в эту секунду море было гладким, как стекло, а вот оно превратилось в море из горных хребтов. Они сделали все, что было в их силах. Даже Айзек старался как мог, когда они пытались идти под ветром. Но шторм был слишком силен. Шлюп раскололся на части, и никто ничего не мог поделать.
Это случилось не медленно, а сразу, будто великан подхватил их и уничтожил одним ударом. Все разлетелось на щепки, сломалось и было поглощено морем. Этого не должно было произойти, но это случилось — прямо у них на глазах.
Винсент понял, насколько все плохо, когда его брат подбросил дрозда в небо, подбросил высоко, обеими руками, в последнем отчаянном деянии любви.
Последним деянием Джона Хадли было кинуть бочонок с патокой Винсенту — чтобы тот мог плыть, держась за него. Потом Джон прижал младшего сына к груди и вместе с Айзеком почти сразу же исчез. К своему великому стыду, Винсент уцепился за бочонок.
Так его и подобрала британская шхуна. Им пришлось с трудом отрывать его замерзшие пальцы от металлического обруча, опоясывавшего бочонок. Они восхитились его мужеством, хотя и были врагами и у них не было иного выбора, как только доставить его в Дартмутскую тюрьму. Они не спрашивали, был ли он в море один, и он не рассказывал им, что видел, как утонули его отец и брат. Если это называлось мужеством, значит, оно ему было совершенно не нужно. Если это была сила, он ее не хотел. Лучше бы тогда он выпустил из рук бочонок, спасший его.
Пять лет Винсент Хадли провел в английской тюрьме. Потом закончилась война, и его выпустили без единого шиллинга в кармане. Тюрьма для него была странным сновидением, в котором он слышал, как разговаривали другие, как они разражались громкими тирадами и перечисляли свои горести. Что касается Винсента, он никогда не говорил много, хотя было очевидно, что и он горевал. Весь первый год он плакал, горько, страшно, проливая соленые слезы, потом перестал. Когда он вышел из тюрьмы, он, вероятно, не заплакал бы, даже если бы его ударили кинжалом в грудь. У него внутри не осталось воды. У него внутри совсем ничего не осталось.
