Когда Лайон был мальчиком, он мог нарезать целую тележку льда меньше чем за час. И он говорил, что каждый блок разного цвета, в зависимости от того, как на него посмотреть. Некоторые куски были зелеными, как изумруды, а некоторые серыми, как перья голубки, некоторые на сколе были бледно-бледно голубыми, как утро, а другие блоки — из самого центра пруда, оттуда, где прятался большой сом, — были темными, как полночь.
Сегодня льдом покрылись только отмели, но этого было достаточно. Вайолет была рада, что для нее нашлась работа. Она не хотела думать о влюбленном внуке. Она не хотела думать о том, что, когда она была помоложе, родимое пятно у нее на лице саднило только на солнце, а теперь боль была постоянной. К тому моменту, когда она вырубила два квадратных блока, плечи у Вайолет уже безумно устали. Она посмотрела на дом и увидела струйку дыма, поднимающуюся из трубы. Дори разобралась с капризной плитой без инструкций. Она сделала это без малейшего затруднения.
Когда прямо перед ней стремительно взмыла ввысь большая птица, Вайолет думала как раз о том, что некоторые люди знают, как справляться с тем, что с ними происходит в этом мире, а вот другие нет. Это был белый дрозд, которого время от времени видели на их усадьбе, странное создание, быстро исчезающее в облаках.
Вайолет так и не поняла, видела ли она его на самом деле, но крик птицы вспугнул старика Бобби, привязанного к молоденькому деревцу. Один сильный рывок, и глупая лошадь запаниковала еще больше, когда позади нее запрыгала тележка. Бобби помчался вскачь. Он мчался, не разбирая пути. В следующий миг он оказался на льду и провалился в воду.
Глядя в окно, Дори думала об озере, где они с сестрой любили кататься на коньках. Обычно они держались за руки, потому что сестра была младше и легко пугалась, а Дори нет. У них был дом за городом, не сильно отличавшийся от этого, и Дори любила носиться по полям. Тогда она верила, что лед получается из замерзших слез, а снег — из разбитых сердец. Она верила, что они с сестрой всегда будут вместе благополучно жить в доме у озера. Теперь же Дори, не раздумывая, помчалась к пруду. Она не побеспокоилась обуться, потому что подошвы ее ног были привычны ко льду. Если бы понадобилось, она могла бы заставить себя вообще ничего не чувствовать. Безусловно, ей уже приходилось так делать раньше.
Бабушка стояла по пояс в ледяной воде, уцепившись за тележку и пронзительно крича на Бобби.
