— А, так ты брат Лайона, — говаривали учителя. — Ты сестричка Лайона. Что ж, у тебя есть достойный пример.
К тому времени, когда Лайон пошел в старшие классы, учитель по математике, мистер Грант, просил мальчика проводить занятия по самым трудным темам, хотя его и смущало, что мальчик лучше его разбирается в материале и вообще обладает какими-то сверхъестественными знаниями. Еще какое-то время спустя стало казаться, что Лайон говорит на незнакомом языке. Но Лайон не хотел возвышать себя над окружающими. Он играл с братьями в хоккей и позволял сестрам завязывать на себе ленточки на майский праздник и водить хороводы, распевая стишки о солнцевороте. Он вырезал ледяные блоки на пруду вместе с отцом, пока не посинеют пальцы; он ходил за лошадьми и цыплятами, он танцевал с местными девушками, со школьными приятелями он забирался в заброшенный коттедж на побережье, там они потягивали эль и рассказывали друг другу неприличные анекдоты.
Но, участвуя в обыденных делах, он все равно оставался не таким, как все. Никто не понимал его. По-настоящему. Даже близко никто не мог подобраться.
— Понимаешь, папа, это вот должно быть так, — говорил он бывало, когда пытался объяснить отцу математические проблемы.
На кухонном столе перед ними были небрежно разбросаны раскрытые книги и бумаги, исписанные колонками цифр, не понятных никому в доме, за исключением Лайона.
Тогда Джордж начинал смеяться, причем впечатление на него производили не только интеллектуальные способности мальчика, но и его добрый характер.
— Я тебе палтуса могу описать, чешуйка за чешуйкой, но не приставай ко мне с цифрами, — говаривал Джордж.
Вайолет все это ничуть не удивляло. Ни то, каким высоким был Лайон, ни то, как хорош он был собой, ни его необычайная одаренность.
Она наблюдала за ним, когда он был младенцем в колыбели, и уже тогда знала, как оно все будет. Она держала его ручонку, когда он только начинал ходить, и была уверена в том, что Лайон предназначен для великих свершений. Уверенность в том, кто он есть, и понимание того, кем он может стать, заставляла Вайолет любить своего старшего сына еще больше. Когда Джордж вставал из-за стола, сбитый с толку продвинутой математикой, и утверждал, что старого учить — все равно что мертвого лечить и что он давно уже вышел из того возраста, когда можно еще чему-нибудь научиться, независимо от того, каким бы хорошим учителем ни был сам Лайон, Вайолет ждала, пока ее муж не выйдет из комнаты.
