Воспользовавшись паузой, Хмельницкий заметил, что было бы лучше не допускать размещения польских войск дальше Белой Церкви. Переглянувшись с сенаторами, король молча согласился и снова предупредил, что вербовка казаков должна проходить тайно, поскольку это были подданные магнатов и шляхты, и неминуемой была бы буря негодования среди панов.
Встреча подходила к концу. Канцлер Оссолинский, который лучше других знал казацких старшин, особенно Хмельницкого, и на него возлагал основные надежды в задуманном предприятии, поднялся со своего места и поднес королю заготовленные заранее письма. Тот взял их и, посмотрев на ближе всех стоящего старейшего среди казаков Барабаша, передал их ему.
— Это вам мои привилеи. В них записаны все обещанные здесь мною казакам свободы. Прошу, однако, до времени не оглашать их и держать в тайне.
Старшине на постройку чаек тут же были переданы деньги, и она была отпущена домой.
Встреча с королем вызвала новый прилив сил у Хмельницкого. Сбывается его мечта — организовать казацкую армию, которую можно будет использовать для освобождения своего народа от ненавистного ига польской шляхты.
Он делился своей радостью со старшиной, но ответной реакции не получал. Хмельницкий сначала не придавал этому значения. Реестровая старшина всегда относилась к нему настороженно. Но когда подоспело время обратиться к Барабашу с тем, чтобы начать набор казаков и строить на Запорожье чайки, и тот сказал ему, что это еще не к спеху, он задумался. Решил немного выждать.
И в это время шляхта начинает действовать против Хмельницкого. Она не могла смириться с его независимым положением, с тем, что он не заискивает перед ней.
Началось с того, что комиссар Яцек Шемберг, славившийся беспощадными грабежами казаков, самовольно отобрал у Хмельницкого мельницу. Свою власть решил показать и чигиринский староста Александр Конецпольский, сын великого коронного гетмана. Подстрекаемый чигиринским подстаростой Чаплинским, который мечтал заполучить себе Субботов, за что обещал увеличить доходы магната, молодой Конецпольский заявил, что Субботов находится на купленных его отцом еще в 1633 году у Кристины Зубриковой-Коржевской землях и потому принадлежит ему, Александру Конецпольскому, а Хмельницкий на хутор никаких прав теперь не имеет. Действительно, земли Субботова и сам Субботов Богдан Хмельницкий получил по наследству. Официальных же бумаг на это у него не было — ни акта о наследовании, ни королевского подтверждения. Уходя в 1620 году на войну, отец Хмельницкого не думал о смерти и не оформил заблаговременно документы о наследовании для сына. Этим и решили воспользоваться Конецпольский и Чаплинский.
