Посоветовавшись, они решили прибегнуть к военной хитрости. Сирко приказал экипажам поднять на кораблях белые флаги в знак капитуляции, а запорожцам — быть готовыми к абордажному бою. Как только испанцы подошли к французским кораблям, в бой вступили казаки. Схватки были короткими и жестокими. Вскоре испанские суда были захвачены. Среди пленных был и командир испанского флота Мардик.
Однако еще нужно было пройти в гавань. Сирко с частью казаков перешел со своего поврежденного флагманского корабля на сторожевик противника, а испанскому командиру приказал стать на командорский мостик и провести корабли по каналу.
Бритые казацкие головы с длинными оселедцами их грозные пистоли и сверкающие в лунном свете шашки, — все это так напугало испанца, что он безропотно повиновался Сирко и благополучно провел корабли мимо вооруженной пушками лоцманской башни. Казалось, удача сопутствовала казакам. Но в это время начался отлив, и два корабля с казаками полковника Солтенко в темноте сели на мель. На рассвете их ожидал расстрел из крепостных орудий Дюнкеркской крепости или позорный плен. Казалось, гибель неизбежна. Видя это, ожили пленные испанцы. И тогда Иван Сирко идет на риск. По его приказу запорожцы опорожняют имеющиеся на кораблях бочки, вяжут плоты и на них вместе с лошадьми добираются до берега. Здесь они строятся и мокрые, еще не отошедшие от морской качки и жестокого морского боя, идут на приступ крепости.
Это было так неожиданно, что гарнизон крепости не смог приготовиться к бою. Вскоре запылало предместье.
А тем временем с суши на крепость двинулся с казацким корпусом Хмельницкий, который, на семьдесят миль опередив армию Конде, подошел к Дюнкерку. Здесь уже стояло несколько французских частей во главе с герцогом Энгиенским, который не решался сам идти на приступ. Казаки, пешие, а затем и конные, ворвались в крепость. Бой был стремительным. Когда французский командир встретил на стене крепости Хмельницкого без шлема с двумя саблями в руках и всего в крови, он сначала в отчаянии поднял к небу руки, а затем радостно воскликнул:
— На счастье, это не ваша кровь!
Хмельницкий вытер рукавом вспотевший лоб и, улыбнувшись, вдруг стремительно бросился куда-то. Герцог увидел, что он обнимается с каким-то молодым, статным казаком, тоже с саблей наголо и окровавленным. Это пробился к своему побратиму Иван Сирко. Радостной и теплой была эта встреча. Крепость, которую более пяти недель штурмовали французы, пала под ударами казацкого войска.
