Она встала и двинулась вниз. Собака же принялась обнюхивать землю, неторопливо и сосредоточенно обходя черное крыло. Делия все ждала, что собака посмотрит на нее, но та продолжала внимательно исследовать землю, будто была абсолютно глухой, будто сапоги Делии, из-под которых градом сыпались камешки, не возвещали, что кто-то спускается с обрыва.
Примерно на половине спуска женщина оступилась и соскользнула футов на семь, прежде чем сумела затормозить и уцепиться за ивовые прутья. Что-то в ее скольжении — катящиеся вниз камешки или поднятая ею пыль, — видимо, все-таки вспугнуло собаку: она внезапно отпрыгнула, а потом встала на задние лапы. Они безмолвно смотрели друг на друга, Делия и собака. Делия, прислонясь к крутизне, примерно в десятке ярдов над ложбиной и собака возле «крыла», вытянувшись во весь рост, точно медведь или человек. И теперь она выглядела не собакой, но существом с длинной узкой мордой и узкой грудью, с вывернутыми наружу коленями, с миниатюрными ступнями, как собачьи лапы. Гениталии больше напоминали кошачьи, мужские, но очень небольшие, аккуратные, подобранные. А глаза собачьи — темные, маленькие, поблескивающие под наморщенным лбом, и ей вспомнились Иисус и Алиса, как они смотрели ей вслед, когда она оставила их около овец. С собаками она имела дело многие годы и знала достаточно, чтобы отвести взгляд. И тут же вспомнила про старый кольт в кобуре. Герой ковбойского фильма снял бы пояс с револьвером и положил бы на землю в знак мирных намерений, но ей показалось, что такой жест только привлечет внимание к оружию, к истинному назначению кольта, а оно всегда одно — убивать. «Этой женщины бояться совсем нечего», — всем своим телом сказала она псу, застыв без движения на крутизне, держась за прутья ивы обеими руками, глядя заметно левее, туда, где плавный изгиб «крыла» покрывался патиной желтой пыли.
Существо, похожее на пса, раскрыло пасть и зевнуло, как зевают собаки, снимая нервное напряжение, а затем оба они еще минуту оставались в неподвижном безмолвии. Когда наконец пес отвернулся и шагнул к «крылу», движение это оказалось неожиданно грациозным — так балетный танцор ступает на пуантах, вывернув колени, поднимая длинные худые ноги. Но тут он опустился на все четыре конечности и снова стал почти псом. И возобновил сосредоточенное обнюхивание земли, однако часто поглядывал вверх, проверяя, продолжает ли Делия стоять на скалистой крутизне. Когда наконец колени у нее ослабели, она очень осторожно опустилась на уступ, но это его не вспугнуло. Он уже свыкся с ее присутствием, и его взгляд, коротко скользнувший по ней, сказал: «Этой женщины там, наверху, бояться нечего».
