Полночь над Санктафраксом | страница 18
Предметом пристального интереса профессора стала небольшая серебряная коробочка, под определённым углом подвешенная на треножнике. В каждую из шести сторон коробочки была вставлена маленькая пластина из мягкого блестящего материала, сделанного из крыльев древесных мотыльков. Как и сами эти создания, материал был чувствителен к эмоциям и менял свой цвет в зависимости от настроения, которое царило вокруг. Гнев заставлял его краснеть, грусть — синеть, страх — желтеть…
В Санктафраксе было два чувствометра: один находился здесь, в башне Лофтус, а другой на малоизвестной Кафедре Психоклиматических Исследований. Обычно чувствительный к погодным изменениям, прибор светился ровным белым светом. Особенно мрачный ливень мог слегка окрасить его в голубой; долгая полоса нежных бризов и солнечных дней могла сделать чуть розоватым. Но это всегда были пастельные тона. Никаких крайностей не замечалось. Ничего сверх того, что вызвало, например, лёгкое чувство разочарования или желание улыбнуться. Конечно, погода, без сомнения, влияла на всех жителей Края, но её влияние всегда было небольшим.
До сегодняшнего дня!
Профессор уставился на чувствометр, и у него дрогнуло сердце, а рот раскрылся от изумления. Прибор буквально пульсировал всеми цветами радуги. Вспыхивал, поблёскивал, искрился. То ослепительно красным, то ультрамарином, то горел изумрудно-зелёным цветом. И пурпурный — глубокий, тёмный, безумный пурпур.
— Буря чувств! — ахнул профессор. Он читал о таких погодных явлениях в пыльных томах «Трактата о Стихиях». — Неудивительно, что в моих собственных мыслях царит такая неразбериха.
В этот миг вспышка молнии зигзагом прорезала клубящееся тучами небо. На мгновение стало светло, как днём. Игла молнеизмерителя выскочила за пределы шкалы и застряла, а измеритель звука и вовсе разбился вдребезги из-за раската грома.
Профессор уставился на сломанные приборы.
— Какие же мы глупцы, а ещё делаем вид, будто понимаем погоду, — пробормотал он, из осторожности украдкой глянув через плечо.
Многие в Санктафраксе рады были бы использовать тайные опасения Верховного Академика. Но к счастью, рядом с ним не было никого, кто мог бы услышать эти богохульные слова.
Профессор Темноты со вздохом подобрал полы своей чёрной мантии и стал взбираться по лестнице в стеклянный купол. Там он приник глазом к окуляру огромного телескопа, стоящего в центре круглой комнаты.
Наведя на резкость, профессор всё дальше и дальше всматривался в чёрную пустоту за Краем. Если бы он только мог увидеть ещё чуть-чуть…
