- О чем? – О чем бы он там не говорил, все теперь выглядело глупым и надуманным.
- Велел всем на рассвете собраться в храме.
- Зачем?
- Я не спрашивал, - коротко ответил Брасс, и я не стал допытываться.
Он снова засопел, погружаясь в тревожный короткий сон.
Велел и велел. Соберемся, значит. Что толку охранять стены, которые лишь чуть лучше защищают от еретиков, чем меловой круг на каменном полу? Нет разницы сейчас - в каком месте замка придется погибать. Если Гастону хочется снять посты – так тому и быть.
В полночь мы были в храме – все двадцать два человека и нашедшийся в Вернаузе последний живой жрец нашего преданного людьми бога.
Он стоял чуть позади Гастона, облаченный в оранжево-белую мантию, с кувшином в одной руке и серпом в другой – все как положено настоящему служителю Джайны. А судя по золочению по кромке серпа – священник был не из простых: как минимум трижды слышавший или лицезревший Джайну! Высокого полета птица! В прошлом, конечно. Теперь-то ему одна дорога – в костер.
- Братья, - бывший королевский зять, а ныне наш единственный король, всегда говорил емко и просто. – Братья! Вы все не слепые и видите все сами. Следующее утро никому из нас не пережить. Их слишком много. Но уйдя вот так – растоптанными, мы просто покажем всем, что сопротивление наше было бессмысленным. Я этого не хочу.
Конечно, никто не хочет быть проигравшим и все мы надеемся на чудо. Жаль лишь, что на наши желания любые боги плевали с высоты небесной – или где они там обитают?
- И поэтому я поговорил с достопочтенным Иегудой, - Гастон кивком головы указал на жреца. – А он вознес мои слова Джайне Блистающему.
Попросил бы меня – я бы тоже вознес. Толку-то? Рядом понимающе хрюкнул вполголоса Брасс.
- Джайна явился к нам во всем своем великолепии, - после паузы сообщил собравшимся самозваный король.
Что-то новенькое. Обычно являлся он исключительно священникам. Видать, сильно его приперло, раз снизошел до разговора со смертным.
- И наш бог нашел решение!
Все интереснее и необычнее. Брасс даже перестал сопеть.
Досточтимый Иегуда выступил вперед и вознес над головой свои атрибуты – серп и кувшин. Если бы я не видел дальнейшее сам, то никогда бы не поверил, что такое бывает.
За его спиной словно зажегся огромный очаг, полоснувший стены храма светло-зеленым светом. Сам священник стал расти и за двадцать ударов сердца превратился в настоящего великана, под татуированным синими кругами лбом которого появились два лишних глаза. Так рисовали Джайну в старые времена те немногие святые, что удостоились личной встречи с божеством.
