…По загону скачут, нелепо выкидывая ноги, молоденькие телята и буйно ревет скотина, просясь из темных хлевов на волю, на солнце.
Сашка и Авдотья стоят на скотном дворе.
— Ну слава богу! — вздыхает Авдотья, щурясь на солнышко. — До тепла дожили. Уж я и не чаяла, как этих теляток выходить.
— Ничего! — повторяет Сашка свою любимую поговорку. — Глаза боятся — руки делают.
— Ой, не скажи. Уж такого страху я с ними натерпелась, такого страху, что вот тебе, Сашенька, мое последнее слово — ежели хочешь, чтобы я и дальше тут заведовала, — беспременно строй мне новый телятник! А не то — откажусь. У меня сердце слабое.
— А что? — задорно отвечает Сашка — построим! Андрей Егорыч тоже наказывал — берите, мол, ссуду и стройтесь. Государство в этом деле нам навстречу идет и большие ссуды отпускает. Вот приедет Андрей Егорыч и посоветуемся…
Авдотья искоса осматривает Сашку и смеется:
— Я смотрю, с языка у тебя этот Андрей Егорыч не сходит…
Сашка хотела что-то ответить, но, насторожившись, прислушивается.
— Слышишь? Трактора! Наконец-то!
Она срывается с места и бежит на улицу.
По улице и в самом деле шли два маленьких колесных трактора. И как только Сашка увидела их, радость померкла на ее лице. Машины останавливаются по ее знаку. Она подходит к ним.
— А остальные где? — сурово спрашивает она переднего тракториста.
— Стоят, Александра Васильевна, — виновато разводит руками тракторист. — Говорят, в РТС гильз цилиндровых нет.
— А когда будут?
— А кто ж их знает? — отвечает ей на этот же вопрос какой-то мужчина в замасленной телогрейке. — Вон сколько их стоит, и все из-за гильз.
И он показал рукой на добрый десяток машин, выстроившихся во дворе РТС.
Сашка растерянно оглядывает двор и срывает злость на стоящем рядом невозмутимом Лыкове.
— А ты что стоишь как пень, рот боишься открыть? Объясни ему, может, мои слова до него не доходят — не можем мы больше ждать! Земля посохнет!
— Да что ж объяснять-то, — вяло пожимает плечами Лыков. — Сама слыхала. А на нет — суда нет.
— Как так нет? — возмущается Сашка. — Должен быть! Черти! Обиралы! Чтоб я еще к вам сунулась с ремонтом! Сами все будем делать. Посмотрим, что вы тогда запоете!
— Баба с возу — кобыле легче! — флегматично сплевывает мужчина в телогрейке.
Красное вечернее солнце спустилось так низко, что каждая кочечка на дороге стала отбрасывать черную резкую тень, и дорога от этого стала казаться еще более разбитой и ухабистой.
По дороге катится бричка. В ней сидят Сашка и Лыков. Молчат.
