Американец Джордж Страттон стал его незаменимым гидом в дипломатическо-бюрократических джунглях, сплошной стеной обступивших Сета, который делал неофициальные, а следовательно, не соответствующие правилам запросы о своей жене, пропавшей в незнакомой стране. К тому же Страттон стал его постоянным, хоть и скучноватым партнером по теннису.
Сперва Риджуэя оттолкнуло бурное сочувствие Страттона, который со своим горячим желанием помочь выглядел то ли голубым, то ли консульской нянькой, следящей, чтобы неразумный дитятя — бывший полицейский — не совершил каких-нибудь глупостей. Но прошло лето, и Сет понял, что Джордж Страттон — всего лишь одинокий соотечественник, за неимением жены тоскующий по старым добрым Штатам.
Благодаря стараниям Страттона, Риджуэй получил разрешение на осмотр пожарища на месте особняка в Кройцлингене, до того как туда прибудет бригада по расчистке. Три недели Сет мелким ситом просеивал пепел и головешки, с каждым днем все больше убеждаясь, что местные полисмены во всем были правы.
И все же в конце каждого дня что-то на этом пожарище его цепляло. В конце концов, за день до того, как бульдозеры должны были сровнять с землей пепелище, до него дошло: ведь это был особняк богатого коллекционера с одним из самых значительных собраний в Швейцарии, а в руинах не осталось ни обгоревших рам, ни черепков, ни стекла, ни единого фрагмента холста, подрамника или хотя бы проволоки или кронштейнов, на которых должны были висеть картины. Огонь, как Риджуэй знал по опыту своих расследований поджогов, редко уничтожал все дотла. А в Кройцлингене он не нашел вообще ни одной головешки от подрамника или подгоревшего куска проволоки. Создавалось впечатление, что всю коллекцию вынесли до пожара.
Местные власти не приняли во внимание найденное Сетом косвенное доказательство поджога и отказались остановить бульдозеры строителей. Их терпение истощилось, и жалость к потерявшему жену американцу их больше не сдерживала. Они заявили, что он непременно получит ответы на все интересующие его вопросы, если только прекратит заваливать их своими версиями и совать нос не в свое дело.
Надеяться больше было не на что. Он посмотрел, как бульдозеры сровняли с землей его последнюю зацепку, оплатил счета, попрощался со Страттоном и отправился домой читать лекции.
Риджуэй высыпал холодные остатки кофе и засыпал зерна в кофемолку. Лекции шли из рук вон плохо. До Цюриха он всегда был востребован как преподаватель — и студентами, и коллегами с факультета. Он никогда не пропускал занятия и всегда давал свежий, интересный материал; в общем, на его лекциях не скучали.
