Ритка задумалась, постучав себя по груди. Что выбрать — розу или кружева?
И решилась:
— На груди роза, а кружева по подолу и на рукавах. Как у принцессы.
А Гелька слушала и завидовала:
— Ритка, носи тихонечко, чтоб мне потом осталось поносить!
Гелька все время за Риткой донашивает, и Ритке не жалко — пусть Гельке тоже достанется потом принцессовое платье с оборочками и розой на груди.
Вот про это красное-прекрасное платье и рассказывает Ритка Муратовне. Но та говорит:
— Не пойдет тебе, Ритка, красное платье. Рыжим красное носить нельзя.
— А какое можно? — огорчается Ритка.
— Голубенькое. Голубенькое тебе, ясонька моя, будет очень ладно.
В Риткиной голове медленно угасает пожар мечты о красном платье. Она смотрит перед собой сосредоточенно и старается заменить красивую картинку в голове. На голубенькое.
Ну и ладно. Тогда Ритка расскажет про сарафанчик.
— Я в школу пойду в сарафанчике, как у Лидушки Шмаковой. Мамка мне купит. И портфель купит. А тетрадки у меня есть.
Только Муратовна почему-то не слушает Ритку, а смотрит на календарь.
Потом спрашивает:
— Ритка, а ты знаешь, какое нынче число?
Ритка пожимает плечами. Она знает, что дни называются понедельниками и четвергами, и еще номерами и месяцами — первое мая, третье июля. Только Ритка не знает, что к чему и что за чем. Ей это не нужно в жизни — жизнь и без этого идет замечательно.
Муратовна сует Ритке пряник с молоком и уходит куда-то торопливо.
Ритка не видит, что соседка идет прямиком к ним в избу и пытается растолкать спящую нелегким сном Риткину мать.
Злыми словами ругается Муратовна на Риткину мамку, причитая, что послезавтра первое сентября, а девчонке не купили ничего к школе, и о чем же они, Новаки, думают, и голую они, что ли, отправят Ритку в первый раз в первый класс…
— Не в этом же рванье, что на ней? — в отчаяньи стучит по столу Муратовна. — Ты же все мозги пропила, но хоть о дите-то позаботилась бы, если уж не о себе!
Риткина мать мычит что-то неразборчиво и вяло отмахивается от соседки. Она видит перед собой какой-то сон — сон наяву, и нет там ни соседки, ни Ритки, ни ее портфеля, ни сарафанчика.
И все же через два дня, первого сентября, Ритка стоит в школьном дворе с коротеньким букетом лохматых розовых и белых астр, с новым портфелем за спиной и в клетчатом сарафанчике. Сарафанчик Ритке велик, топорщится под мышками и закрывает тощие коленки. Но, во-первых, в магазине не оказалось размера поменьше, а во-вторых, Муратовна, одергивая на Ритке юбочку, сказала:
