-Нужно
подстраховаться, деточка.
-Вы знаете, у
меня ситуация сложилась аховая. На работе проблемы, дома. Все в кучу свалилось
на меня. Еще и беременность эта. Токсикоз жуткий. Я уже месяц есть не могу.
Тошнота. Сил просто нет. Поверьте, доктор. Я ведь не случайно к вам. Вика
сказала, что у вас можно все сделать в течение одного дня.
-Ладно. Идите
пока в палату. Через минут сорок я вас позову.
-В какую
палату?
-В третью. По
коридору направо. Там есть свободная кровать справа у двери. Полежите пока. Не
передумаете? Бывало и такое.
-Нет, что вы!
-Идите,
мамаша. Да, кстати. По поводу оплаты. Можете расплатиться прямо сейчас.
-Хорошо,
конечно! – Любаша дрожащими руками полезла в сумку, достала конверт и протянула
Майе Михайловне. Та быстро и деловито взяла, всунула в карман зеленого халата.
-Идите. И
успокойтесь, нечего трястись, не вы первая, и не последняя, к сожалению.
***
-Брат! Ты
спишь?
-Нет.
-Брат? Ты чего
такой?
-Какой? Не
разговариваешь со мной. Давай поговорим о чем – нибудь. Мне страшно.
-Глупый. Ты
чего?
-Расскажи мне
опять про то, что будет, когда мы родимся.
-Да ничего не
будет. Я шутил.
-Не правда! Ты
не шутил. Я тебе поверил. Расскажи про тот мир, который мы увидим.
-Да не будет
никакого другого мира. Ну, сам посуди. Что может быть там? Глупости!
-Не правда. Ты
говорил. Свет! Там свет!
-Нет никакого
света!
-Музыка! Там
музыка. Лунная соната. Помнишь?
-И музыки
никакой нет. Я все придумал!
-Мама! Там
мама! Она нас любит, и молится, и защищает!
-Нет никакой
мамы! Я все придумал!
-Зачем, брат?
-Не знаю,
просто придумал.
-И про
художника?
-И про
художника.
- И про траву?
-И про траву.
Спи.
***
Любаша долго
отходила от наркоза. В голове проносились обрывки каких – то сновидений. Она
шла по каким – то белым комнатам. Пустым и тихим. Одна. Белые стены,
серебристая мебель. Где – то плакали дети Она шла на эти голоса по лабиринту
белых комнат и не находила их. Было мучительно страшно. Дети плакали, плакали,
их голоса вонзались в мозг, а помочь ничем не могла. Наконец она села на стул,
вытянула затекшие, усталые ноги и увидела, что на ней надеты зеленый халат и
брюки. Она и не Любаша, а Майя Михайловна. И вдруг женщина. В старинной одежде.
Примерно семнадцатый век. Она видела такие костюмы в учебнике по истории.
Наверное, Франция, или Германия. Две юбки, одна поверх другой. Лиф платья с
расшитым корсажем. Поверх наброшена косынка. Длинные и узкие рукава с буфами.
Юбка по подолу обшита полоской зеленого бархата. Женщина как будто сошла со
старинной гравюры. А лицо – простое, доброе. Крупные черты лица, высокий лоб.
Волосы забраны в золотистую сетку, а поверх – зеленый бархатный берет.
