Меня опознала
женщина, гулявшая в тот день по набережной со своим пуделем. За ней нашлись еще
два свидетеля: пожилая семейная пара, из тех, кто ни куда не спешит, и любит
понаблюдать за прохожими.
Следователю
найти этих свидетелей труда не составило. Ведь место проходное, «гулятельное»,
и многие собачники, и пенсионеры совершают ежедневные прогулки по одному и тому
же маршруту. Лару свидетели запомнили четко, ведь она так забавно увязала
каблуками дорогущих сапог в прибрежной гальке, а меня уж заодно заприметили.
Еще подумали: «Поучилась бы эта пигалица у старшей подруги, что каждому наряду
свое время и место».
В общем, меня
опознали и «закрыли». Теперь я в КПЗ.
Камера
предварительного следствия Приморского района место печальное, но вопреки всем
ожиданиям, не отвратительное. До сегодняшнего дня мне доводилось видеть КПЗ
только в американских фильмах. Теперь я могу составить о нем собственное
представление:
1. Я
одна, а не в компании чернокожих проституток-наркоманок, пытающихся поменяться
со мной одеждой.
2. Здесь
чисто. Даже стерильно чисто. Правда сильно пахнет хлоркой, а вместо унитаза
дырка, как в парковых туалетах. Есть умывальник, но нет смесителя, и вообще
какого-либо приспособления для открывания крана.
3. Кровать
одна. На ней войлочное одеяло и подушка. Чистая постель запакована в пакетик,
точно как в поездах выдают.
4. Разорвав
пакет с постелью, я нашла новую зубную щетку, пасту «Мятная», маленькое
вафельное полотенце и пачку бумажных салфеток «Нежность».
5. Что тут скажешь
- сервис!
Говорят, что в
камере предварительного следствия долго не «сидят». А жаль, я уже начала
привыкать к моей новой квартирке, только сюда бы еще хотя бы коврик,
занавесочку и пару горшков с цветочками «для уюта».
Через сутки
меня выпустили под залог, который оплатил Михаил Иванович. Потом началась
эпопея: суды, адвокаты, необходимость дать крупную взятку. Салон пришлось
закрыть, а дом и машину продать. Всем занимается Михаил Иванович, даже
приведением в чувство трясущегося как осиновый лист Олега. Они с Леной
предлагают переехать жить к ним. Сынуля говорит: «Это все-таки твоя квартира. А
мне, наконец, нужно подумать и о своей», а Лена дрожащим голосом добавляет: «Мы
можем квартиру снять, когда родиться ребенок». И тут я замечаю, что у Лены
приличный живот, и впервые за эти дни, на минуту выплываю из сна. У меня будет
внук! А она говорит об этом так, как будто я все знаю. Может, они мне уже
объявили, а я просто не услышала, не заметила? От их гостеприимства я
отказываюсь.
