-Нет дыма и
вроде цел. Хотя, кажется, нога сломана…и…ой, рука…
-Держитесь, мы
вас вытащим. В доме еще есть кто-нибудь?
- О,
Боже…Боже!!!
-Что,
Григорий?
- Аня и Петя,
мои жена и сын - они должны быть где-то в доме!
- Григорий,
пожалуйста, успокойтесь! Не думайте о худшем! Мы их найдем.
-Пожалуйста,
поторопитесь!
-Мы делаем
все, что можем. До связи.
Теперь Грише,
правда, стало тяжело дышать, - он не мог унять сердцебиения. Кровь, как молот
была в виски. Он судорожно пытался вспомнить, где могут быть Аня и Петя. Аня,
по идее, должна была спать рядом. А может, нет. Она могла спуститься на кухню. В
любом случае, сейчас не ясно, где кухня, а где спальня, и к тому, же он тут сам
застрял. Так что может только лежать, и сходить с ума от неизвестности. В
отчаянии Гриша закричал:
- Аня! Петя!
Он почти не
надеялся на ответ, но чувствовал, что так легче. Создавалась иллюзия какого-то
действия. Он кричал все громче и больше для себя, поэтому сразу и не расслышал
слабого глухого голоса, который где-то внизу прохрипел:
-Гриша, я
здесь.
Это была Аня.
После того, как ее подбросило взрывом, она несколько раз теряла сознание.
Каждый раз, приходя в себя, она думала, что просыпается от тяжелого сна, но
реальность оказывалась страшнее ночных кошмаров. Она лежала, почти полностью
погребенная обломками мебели и кирпичей, из которых был построен дом, и
истекала кровью. Ее живот пронзил какой-то штырь, пригвоздивший тело к полу.
Каждый раз, приходя в сознание, она понимала, насколько серьезно ее положение и
поэтому снова это сознание теряла. От ужаса.
Аня услышала
голос мужа, и ей показалось, что теперь она спасена. Гриша пришел за ней и
сейчас этот ад закончится. Ее отвезут в больницу, где пострадавшую встретит
стерильная и холодная палата реанимации. Но если доплатить, то разрешат
поставить электрический камин. Гриша будет носить ей апельсины, но, наверное,
уже, когда переведут в «общую», в ее случае одиночную элит-палату. Наверное,
сначала Гриша будет носить ей эти мерзкие кашки, приготовленные неизвестно кем,
потому что у нее точно травма органов пищеварения. Только бы все зажило! Ведь
для Ани желудок - то же, что и для многих мужчин детородный орган, лишиться его
– значит не жить. Ну, это она переборщила, конечно, ведь у нее еще любимый муж
есть, сын…
- Гриша, я
здесь.
Ее голос был
слабым и плохо слушался. Аня напряглась. Она подбадривала себя: еще чуть-чуть,
маленькое усилие, и он услышит, и возьмет дело ее спасения в свои руки. А ей
останется только слушаться спасателей и докторов.
