— Ты же знаешь, я не люблю говорить на эту тему. Вокруг нее столько банальностей нагородили, что уважающему себя человеку и сунуться в нее страшно.
— Это не честно. Должен же кто-нибудь и не банально поговорить, глядишь, найдутся, кому это будет интересно.
— Ну, смотри. Ответственность на том, кто спрашивает.
— Я, конечно, не знаменитый герой Юрия Германа и за все не отвечаю, но за это отвечу.
***
Они были знакомы уже много лет. Проверенная временем и множеством неординарных обстоятельств, их человеческая дружба выдержала немало испытаний, но попытка такого разговора, разговора на равных была для нее внове и внушала ужас перед собственной дерзостью. Но что делать, все когда-нибудь происходит впервые. Чего только не бывает в жизни. Оказывается, бывает и такое.
***
— Ну, и что ты хочешь услышать на эту «вечнозеленую» тему?
— Все. Все и с самого начала. Так, как будто ничего никогда еще не было сказано, от истоков до вершин. Представляешь, какой может получиться замечательный путеводитель по дебрям или карта территории высшей невнятности.
***
Так начались эти беседы. Неважно, где они происходили, неважно когда. По большому счету неважно даже, происходили ли они вообще.
Важно только то, что в результате родилось.
С маниакальным упорством, придерживаясь своего первоначального замысла, я взяла на себя смелость привести эти беседы в некоторую систему и предложить их всем, кому надоело плутать в дебрях, которых нет, всем, кто на опыте собственной жизни и переживаний давно заподозрил: «Эх (ах!), и дурят же нашего брата!»
Глава первая
Типология чувственности
Жить в наслаждении надо уметь так же, как… жить в роскоши.
И тому и другому порой приходится учиться всю жизнь.
Когда мир раскрывается перед нами, мы исчезаем. В глубине раскрывшейся бездны нет ни горя, ни радости, ни печали, ни любви. Там нет ничего, кроме Бога, и тайна Его равно-душия открывается нам. И тогда замолкают все слова о любви и привязанности, потому что они пусты и бессмысленны на фоне его. О какой боли, о какой любви может идти речь? Хочется тем, кто попал туда, никогда не возвращаться, но не позволено. Быть надо! И возвращается человек в любовь и боль, и живет, и бытийствует, и веселится.
***
Они шли уже бесконечно долго, лес все не кончался, деревья были все такими же высокими, и солнечный свет все так же с трудом пробивался сквозь кроны деревьев. Каждый, кто увидел бы их со стороны, решил, что то ли зарница сверкнула, то ли отблеск солнечного луча преломился так странно, то ли огонек пламени от непотушенного костра пробегает по веткам. Им не было страшно, им было странно и непривычно, потому что в тот момент, когда они впервые встретились, предсказание сбылось. И хотя они всегда знали, что так оно и будет, и давно, терпеливо, с неослабевающим упорством готовили эту встречу, реальность превзошла все их ожидания.
